ПРОЗА. Бессмертие. Глава третья. Визит палача

Идея того, что человечество со временем переберётся в электронный мозг и продолжит там своё существование, была одно время довольно популярна.

Собственно, она вполне естественно продолжала концепцию защитного костюма. В самом деле, коль скоро человеческое тело — самый уязвимый элемент этой удачной конструкции, то почему бы от него не избавиться?

Мысль о том, что весь человеческий род постепенно окажется разновидностью программного обеспечения казалась тогда почти очевидной, но со временем всё громче стали раздаваться голоса противников.

Во-первых, это были различные религиозные объединения: они утверждали, что тварный механизм не способен вместить в себя бессмертную человеческую душу. Впрочем, их особенно не слушали, списав голоса ретроградов на обычную боязнь перемен.

Потом к ним присоединились специалисты в методологии науки. Они объяснили, что научное знание — вовсе не синоним окончательной истины: теории постоянно уточняются, а иногда и вовсе сменяются принципиально новыми.

Поэтому в любой момент времени нельзя будет утверждать, будто мы в точности и исчерпывающе поняли суть человека. Так что оцифровка человечества и вправду может упустить что-то важное. Причём упустить раз и навсегда: люди исчезнут, и выяснить, что там с оригиналом, не выйдет.

Наконец, среди их сторонников появились специалисты в области искусственного интеллекта. Их доводы оказались проще и внятнее: будущему электронному мозгу совершенно не интересна человеческая личность. Он будет развиваться так быстро, что наделять его нашим сознанием — всё равно, что человека обучать мышлению крокодила или черепахи. Оно станет бесполезной обузой или же вовсе будет отвергнуто.

Впрочем, вся эта полемика казалось общественности слишком абстрактной, и рассуждения о скором переселении в электронные райские кущи по-прежнему были в ходу. Приговор им был вынесен юным математиком Анной Гроссмахер, при том, что область её профессиональных интересов не имела никакого отношения к искусственному интеллекту.

Однажды молодая аспирантка Гроссмахер проводила время в компании друзей и подруг. Дело было в Германии на каком-то традиционном празднике. Много пива и сытной еды. И много непринуждённого общения.

В их компанию случайно затесался Герберт Штольц, американский журналист. Штольц решил навестить Германию, родину своих предков, быстро обзавёлся там приятелями и попал на совместную с Анной попойку.

Анна покорила его своей красотой и остроумием, и журналист решил блеснуть, чтобы не упустить свой шанс. Он недавно опубликовал статью о том, что человечество вскоре переместиться в компьютеры, и полагал себя большим специалистом в этом вопросе, а потому сходу принялся уверять присутствующих, будто оцифровка лучший и безопаснейший среди возможных исходов для наших личностей.

— Станем жить там, будто у Христа за пазухой, — Герберт подмигнул утомлённой настойчивостью девушке. А она, до того момента стойко переносившая его разглагольствования, наконец разозлилась.

Его ухаживания показались ей утомительно-назойливыми, а заставить неугомонного собеседника замолчать хоть на минуту никак не получалось. Именно тогда ей пришёл в голову мысленный эксперимент, радикально изменивший будущее человечества.

— Послушай, — Анна взяла Герберта за руку, — представь, что с тебя сняли электронную копию, и всё, теперь ты навсегда молод и прекрасен.

Штольц покровительственно улыбнулся. Кажется, его натиск начал приносить плоды.

— А потом, — она продолжала, глядя куда-то в сторону, не выпуская холёную ладонь Штольца, — к тебе подходит неизвестный. И разбивает палец кружкой из-под пива.

— Постой, ты это к чему? — Герберт отдёрнул руку.

— Ну, ты ведь в безопасности.... — её улыбка стала отстранённо-беспощадной. — С тебя сняли копию, так что ты, наверное, и боли не почувствуешь, да?

— Подожди, зачем неизвестному... — начал было Штольц.

— А пусть это будет тот самый разумный компьютер, который только что скопировал твою суть. Ему стало любопытно, что чувствуют люди во время пыток. Но ты не бойся, ощущения от мучений он запишет в отдельный файл, вовсе не в тот, где находится твоя личность. Ей совершенно ничего не угрожает!

До Штольца наконец-то дошло. Остаток вечера он был сдержан и молчалив, и даже успел понравиться своей несостоявшейся пассии. А буквально через день вышла статья, буквально взорвавшая общественное мнение. Она называлась "Визит палача".

Смысл мысленного эксперимента, придуманного Анной, был прост и рационален. Мы можем сколько угодно снимать с человека копии, но, несмотря на это, ему придётся жить, стареть и умирать в собственном теле. Снятие копии избавляет от смерти не лучше, чем посмертный или прижизненный памятник.

Эта почти очевидная идея оказалась довольно неожиданной, но изменила ход истории вовсе не она.

Как часто бывает, не слишком искушённая публика восприняла статью чересчур буквально. Никто не вдавался в логические конструкты и аналогии. Общественность немедленно решила, что роботы украдут наши души и примутся пытать тела!

Особенно сильное впечатление "Визит палача" произвёл на власть имущих. Многим из них стало казаться, что электронный разум вот-вот прикончит их, выпустив в мир неотличимых двойников. Поэтому всевозможные ассигнования на исследования, связанные с созданием киборгов, быстро прекратились — ни государства, ни частные лица не желали более рисковать.

Гимном противников оцифрованного разума стало стихотворение анонимного поэта, разошедшееся в репостах:

   Когда тебя распинают машины,
   Суля тебе воскресение,
   Любая надежда будет ошибкой,
   Любая мечта — наваждением.

   Ведь всё завершится — для них, не для нас —
   Победой и торжеством.
   И скоро утихнет последний наш глас,
   Больше похожий на стон.

   Не смей свою жизнь никому вручать,
   Недолги пускай твои дни.
   Счастье и гнев, любовь и печаль
   В сердце своём храни.

   Стальное бессмертье — безжалостный враг,
   Избегнуть его сумей.
   Ты — это ты, и да будет так
   До самых последних дней!

Напрасно Штольц уверял, что имел в виду вовсе не это. Не помогло и выступление Анны: общественность отказалась воспринимать всерьёз хрупкую и обаятельную, скуластенькую — в маму-кореянку — девочку с косичками. Особенно, когда выяснилось, что о роботах она ничего не знает.

— Ну да, мы поняли, вас они не тронут, — сказала журналистка, интервьюировавшая Анну. И на этом битва была проиграна.

Правда, компании, слишком много потратившие на технологии, объединяющие людей и машин, не торопились подсчитывать убытки. Шумиха уляжется, полагали они, а желание хоть как-то сохранить свою личность останется.

И тогда мы вернём своё.