ПРОЗА. Побочный Эффект. Глава 1. Музей

— А теперь все пройдёмте к этой экспозиции — «Битва при Фермопилах»! — Мейв провела группу в следующий зал музея. — Она произошла в 480 году до нашей эры между персидским войском под предводительством Ксеркса и войском греческих городов-государств, численность которого была на порядок меньше, чем численность войска персов.

Наверняка, вы все слышали историю про триста спартанцев и их царя Леонида, — Мейв обвела взглядом группу экскурсантов и, встретившись глазами с парой из них, удостоверилась, что все уже подошли и её слушают. — Нашествие произошло в ключевой момент истории Афин. Демократия — один из столпов современной западной цивилизации — к этому моменту истории была ещё очень молодой. И нашествие персов угрожало уничтожить её в младенчестве. Проиграй греки ту битву — вся мировая история могла пойти по другому руслу.

После экскурсии несколько человек окружили Мейв и задавали ей вопросы.
— А что это за отдел АИВВ, о котором столько говорят? — пожилой мужчина с залысиной и зачёсанными наверх остатками волос выпятил губу на манер Муссолини.
— АИВВ расшифровывается как «отдел Альтернативной Истории и Виртуальных Воплощений».
Улыбка мимолётно пробежала по губам Мейв. Она вспомнила, как муж, работавший в этом отделе музея, недавно пытался над ней неловко подшутить.
— Ваш отдел — отдел дармоедов!
Он намекал на то, что экскурсии в музее были бесплатными. И если бы музей жил только за счёт экскурсий — давно бы разорился. Отдел же, где работал муж, как раз кормил весь музей. Заинтересованные посетители могли — за досдректупную плату –пуститься в очень интересное путешествие во времени.
— Виртуальные воплощения? — покачивал головой мужчина. — Это что-то вроде виртуальных путешествий?
Был конец дня. Народ уже стал убывать, и слова собеседника гулко отозвались в фойе. Через высокие стеклянные витражи музея проникали солнечные зайчики. За окнами, не переставая, шли потоки людей, и Мейб предвкушала веселый обед с мужем в японском ресторане. Но профессионализм взял своё, и она стала терпеливо с улыбкой объяснять.
— Виртуальным путешествием в прошлое сейчас никого не удивишь. Любое такое путешествие можно купить недорого онлайн — и крутить на приставке. Но ширпотреб есть ширпотреб — голливудский шлак. Наш музей делает нечто, намного более интересное и аутентичное. Видите ли... учёные обнаружили, что у реальных исторических событий существует отображённая информационная матрица в одном из соседних подпространств общего с нами седьмого измерения. Это стало известно ещё лет двадцать назад. Но лишь недавно была открыта технология для отображения этого информационного подпространства в виртуальных устройствах. Открытие сделал один из сотрудников нашего музея, оно было немедленно запатентовано — и теперь используется только в отделе АИВВ.
— И в чём же состоит разница?
— Разница заключается в том, что для любого живущего сегодня человека можно найти информационное отображение его или её реальной предварительной жизни в другом теле. Таким образом, клиент может увидеть и пережить моменты своей прежней жизни или жизней.
— Неужели? — человек увлекался всё сильнее.
Теперь он стоял, уперев руки в бока, чем ещё больше стал похож на Муссолини.
— Но ведь тогда можно все узнать и о жизни каждого.
— Теоретически это так. Практически же, такая информация доступна только узкому кругу людей — как например секретным службам. Допуск нашего музея распостраняется только на время до рождения человека. Зато, наши клиенты могут не только пережить, но и изменить эти «истории».
— Изменить историю? Но это невозможно! — человек отрицательно помотал головой с категоричностью.
— Разумеется, изменения происходят не в настоящих исторических событиях, а только в их информационном отображении.
— А быть с «эффектом бабочки»?
— «Эффект бабочки» сильно преувеличен, — Мейв снова улыбнулась с профессиональной приветливостью. — Он может иметь исключительно сильное влияние только на некоторые ключевые события истории, вроде Битвы при Фермопилах. Изменения же событий в жизнях большинства людей, как правило, оканчивается лишь микроскопическим всплеском перемен, быстро убывающих по экспоненте исторической временной оси. Впрочем, вы можете пойти в отдел, там вам всё объяснят в деталях. За той дверью спросите Бэннона.
Бэнноном звали её мужа. Здесь, в музее, они и познакомились — пришли сюда как молодые специалисты. Сначала это была взаимная симпатия — оба любили историю и много говорили о событиях далёкого прошлого, затем эта общность интересов переросла в нечто более нежное и завершилась браком.

— У меня вот какая ситуация, — мужчина сидел напротив Бэннона в кресле. — Всю жизнь меня мучают кошмары. Как мы выяснили с моим психологом — это следствие психологической травмы. Но мы прошли по всей моей жизни — и даже под гипнозом не обнаружили никаких событий, которые могли бы стать причиной кошмаров. У меня было нормальное детство, любящие родители, потом хорошая работа, стабильный брак. И в то же время, я с детства видел и постоянно продолжаю видеть эти жуткие сны. Поэтому я хочу попробовать то, что предлагает ваша организация.

Пару дней спустя Мейв и Бэннон сидели в японском ресторане и ели суши. Это был не дешёвый японский буфет, где жужжала и гоготала толпа людей, а уютный ресторанчик с гравюрами на стенах и едва слышной восточной музыкой. Здесь не нужно было кричать, чтобы услышать друг друга.
— И чем же кончилось дело с этим «Муссолини»? — пародируя его, Мейб выдвинула вперед подбородок и выпятила губу. Оба рассмеялись.
— А вот чем. Мы прогнали его ДНК через наш опознаватель и установили, что в своей предыдущей жизни этот человек жил в Испании, в конце восемнадцатого века. Некто Хосе Эрнандес. Торговец, владелец скобяной лавки в Сарагосе, был сожжён на костре в апреле 1791 года по подозрению в ереси.
— Интересно. И что же вы предприняли?
— Мы запустили нашу модуляционную программу и установили, что лучшим — и наиболее безопасным с исторической точки зрения — способом будет для него забыть в лавке кошелек, по пути в винный погребок, где он проводит время по вечерам. В реальной жизни в тот злополучный день, будучи немного навеселе, он рассказал случайному собеседнику, что сомневается в целебной силе прикосновения к святым мощам. На его беду, собеседник оказался осведомителем инквизиции. В новом варианте событий, дойдя до погребка и обнаружив отсутствие кошелька, Хосе вернулся домой, а когда пришёл позднее в погребок, осведомителя там уже не было.
— А как вы добились того, что он забыл кошелек? Вы послали этого мистера Муссолини назад в восемнадцатый век?
— Нет. Просто поменяли кое-что в матрице данных. Наша программа просчитала, что «эффект бабочки» в этом случае будет минимальным.
— Хм... А бывали случаи, когда вам приходилось запускать самого человека назад в матрицу?
— Бывали. Но это более трудоёмко и поэтому намного дороже. Но если клиент пожелает, в принципе это возможно.
— Как же это делается?
Бэннон задумался и посмотрел наверх и влево.
— Как бы это лучше тебе объяснить? Ты же знаешь, что наши ощущения — не что иное, как воспринятые мозгом и интерпретированные электрические сигналы. Так вот, в данном случае нам приходится не просто менять что-то в матрице времени, а модулировать иную реальность так, чтобы у клиента возникло реальное ощущение, что он сам живёт в прошлом. Это сложный и очень дорогостоящий в смысле ресурсов процесс, и требует применения специальных патентованных математических алгоритмов.
— И ты понимаешь всю эту математику?
— Ну, в общем и целом — да. В своё время в универе я чуть не свихнулся, готовясь к этому экзамену.
Мейб хохотнула и, со счастливой улыбкой наклонила голову к плечу Бэннона, прижалась к нему.
— Ну и как, Муссолини помогло?
— Обижаешь. Спит теперь как дитя.