Выйду я во поле
Из книги "АРМЕЙСКИЕ БАЙКИ ВРЕМЁН СТРАНЫ СОВЕТОВ"
(Воспоминания о службе в СА)
В отношении писарей политика командира части была правильной - молодых в штаб не брать. Пусть полгодика послужит, узнает, почём фунт солдатского лиха, а там видно будет. Поэтому, увидев меня в строевой части, он тут же сказал шефу:
- А что это у тебя молодой тут делает? В батарею!Политика шефа тоже была правильной – указания начальства выполнять неукоснительно «после третьего указа». Поэтому он ловко сменил тему, переведя разговор на какой-то важный документ из штаба дивизии. Решение вопроса на время отдалилось.
На «второй указ» я нарвался сам. Точнее, через некоторое время меня научили писать приказы по строевой, и с очередным свежеиспечённым «блином» направили в кабинет командира на подпись.
- Ты ещё здесь? Я же говорил капитану! Ладно, что там у тебя?
Я бодро отрапортовал по существу последнего вопроса и, получив подписи, быстро испарился из кабинета.
«Третий указ» шеф получил без меня. Деваться было некуда, но особые условия он всё-таки выговорил: молодой отправляется на полигон, и по завершении учений, если хорошо себя покажет, остаётся в штабе.
Новость меня, мягко говоря, не обрадовала. Слякотная осенняя калининградская погода совсем не располагала к полевым условиям, к тому же я совершенно не представлял себе, чем буду заниматься на учениях. И, чтобы не отрываться от привычного коллектива, поехал в машине вместе со штабными солдатами.
О дороге – отдельная сказка. Нет, не в том смысле, в котором в России поминают дороги. В этом отношении как раз всё было в порядке – не забывайте, что Калининградская область всё-таки недавно была Восточной Пруссией.
Просто дорога была длинной, очень длинной. Мы двигались примерно со скоростью велосипедиста, часто останавливались, нередко машины двигались рывками, когда колонна пересекала перекрёстки. Да и ехать пришлось в кузове «бабочки» - крытого штабного грузовика, двойные боковые стенки которого в поле раскладывались, чтобы втрое увеличить полезную площадь. В движении эта конструкция страшно скрипела, гремела, угрожающе перекашивалась на поворотах, словом, поспать от безделья, как это делали другие солдаты на марше, не удавалось никак.
Поэтому я был первым у двери «бабочки» после стука из кабины, оповещавшего о прибытии. И с криком радости оттого, что наконец-то можно будет твёрдо встать на ноги, спрыгнул на землю.
Как выяснилось, радость была несколько преждевременной. То, на что я спрыгнул, трудно было назвать твёрдым. Вязкая, размочаленная колёсами машин и гусеницами самоходок жижа, в которую было легко погрузиться, а вот выбраться...
В общем, меня из этой субстанции выдернули вчетвером с третьей попытки, да и то удачной лишь потому, что влипшие намертво сапоги остались внизу. Надо было видеть, как я их извлекал в висе вниз головой на руках товарищей. А если бы уронили и меня? Вот и вышло, что первыми хлебнули полигонной романтики мои кирзовые сапоги – по самые голенища. Зато командиры быстро сориентировались в обстановке и дали команду перегнать машину на сухое место, так что пострадала моя обувь не напрасно.
Сухое место было склоном небольшого бугра с почти незаезженной, но уже побуревшей осенней травой. Поупиравшись около часа и порядочно вспотев, мы разложили крылья бабочки и поднялись повыше.
- Торчим, ребята, как... на бугре!
Увы, моё остроумие не осталось незамеченным. Наблюдателем оказался командир части.
- Ты что здесь делаешь? А ну, шагом марш в батарею, и чтобы в штабе я тебя не видел! Капитан (в сторону замначштаба), проконтролировать!
Да, тут уж не до третьего указа, братцы. Собрать вещички и ноги в руки. Примерно полчаса на поиски и блуждания по осенней распутице, и вот, наконец, она – машина взвода звуковой разведки, к которому был приписан нештатный штабной писарь.
Командир взвода встретил блудного сына с нескрываемой радостью. Её причина стала мне понятной чуть позже, после знакомства с личным составом. Собственно, состава этого было без меня три человека – сам лейтенант, старшина Ишкильдин и рядовой Дога. Теперь прикиньте: старшине до дембеля оставалось около месяца, т.е. он уже ничего делать не хотел, а рядовой был абсолютно необученным школьным троечником, стало быть, ещё ничего делать не умел. Вот почему командир обрадовался, заполучив в своё распоряжение личность с дипломом. Забегая вперёд, скажу – радость была не напрасной.
Но до этого было далеко, сперва меня ожидала суровая проза. Первая веселуха, с которой пришлось иметь дело – обрыв провода, идущего куда-то за два с лишним километра к микрофону.
Вы когда-нибудь бегали по местности, пересечённой дренажными каналами, с двумя армейскими телефонными катушками на плечах? Ну да, Бог миловал, и связь теперь другая. Так вот, каналы имели идеально ровные крутые скаты, по которым было бы хорошо сбегать вниз, но на которые было не очень легко взбираться третий, четвёртый ... раз.
Спросите, почему «бы»? А потому, что посередине между скатами была полоска воды неизвестной глубины шириной метра полтора - два. Пустяк, когда ты налегке. А с катушками эту полосу не взять, даже разогнавшись вниз по скату. Вот и нужно было останавливаться, раскачав, перебрасывать катушки и сигать за ними следом.
Вдобавок ко всему, перемещаться приходилось, держа в руках провод – иначе не найти разрыв. А провод, как вы понимаете, был холодный, жёсткий, грязный и местами колючий от разлохматившихся тоненьких жилок. Так что руки у меня очень скоро замёрзли и покрылись царапинами и грязью. Но самое неприятное было впереди. Это был не просто разрыв. Машина по имени «козёл», которую я увидел в полста метрах, тронулась с места, зацепив провод бампером, и выдрала изрядный его кусок. Прелесть момента была в том, что лопнули эти два скрученных провода в разных местах, далековато друг от друга.
Четыре скрутки в разных местах, весёленькое дельце. После второй мне уже вспоминались герои-связисты, сжимавшие провода зубами...На обратном пути, уже недалеко от своих, я вдруг похолодел. А если где-то впереди - ещё один разрыв, до которого я не добрался? Но всё обошлось – в дверях показалось радостное лицо комвзвода, по выражению которого было понятно, что всё в порядке и я наконец заслужил тепло и покой.
Отогрелся я быстро, а вот покой оказался недолгим. Не успел я перевести дух, как лейтенант начал меня знакомить с начинкой нашей станции. Самописец с бумажной лентой – штука знакомая, какие-то отсчётные линейки с острыми краями, порезаться можно, ага, вот и порезался, ладно, разобрались; а сейчас немного теории – как переводить отсчёты в цифры – понятно; ещё одна металлическая конструкция с линейками и транспортиром, ага, значит, карту кладём вот сюда, наносим координаты звуковых приёмников...- Товарищ лейтенант, а это второй пост, на который я бегал?
- Да, а что?
- Так он за этим мостиком, а не перед ним, до моста я добежал, а провод тянулся дальше...
- Не может быть, посты комбат привязывал!
- Я точно помню, что за мостом, позвоните комбату.
Чтобы всё было понятней и доступней, включили аппаратуру. На самописце задёргались перья, побежала лента, ага, вот и зубчики от шумов, отрываем ленту, кладём в планшет, двигаем окошки, ищем совпадения зубчиков, красный волосок на соответственные максимумы, снимаем отсчёты, потом цифирь, переводим в углы, откладываем на планшете направления от центров баз... Ну, это не лазеры собирать, всё просто и понятно, вполне можно справиться и одному.
И тут нашу суету прервал звук зуммера на радиостанции.- Взвод звуковой разведки... Я, товарищ полковник! Когда? Да, всё включено... есть, определяем!
- Бойцы, тревога! Ищем контрольный подрыв, нужно срочно определить координаты!
Это потом я узнал от знакомых солдат, что за этим звонком скрывалась целая история. Что на контрольный пункт полка приехал генерал из штаба армии. Что генерала изрядно перепугал артнаблюдатель, свалившийся с дерева практически на голову проверяющему в тот самый момент, когда командиру полка грозила взбучка за отсутствие наблюдательного поста. Что, произнеся по этому поводу сакральное заклинание, генерал посмотрел на часы и «обрадовал» наше начальство:
- Так, полковник, через пять минут – контрольный подрыв!Это значило, что где-то перед позициями полка будет взорван небольшой заряд, имитирующий вспышку выстрела условного противника. Разумеется, полк должен засечь координаты вспышки, чтобы получить возможность открыть ответный огонь.
Пять минут – очень короткий срок. Пока на разрыв навели стереоскопический дальномер, дым изрядно рассеялся и сместился в сторону. Квантовым дальномером стрельнуть успели, но «зацепили» то ли за куст, то ли за бугор...
- Ну что, полковник, пока «неуд»? Вся надежда на батарею звуковой разведки?В тоне генерала звучала лёгкая издёвка. Все прекрасно понимали, что назначение БЗР вовсе не в оперативном и точном определении локальных источников звука, тем более, никто не был уверен, что она была готова к работе.
Но всё это я узнал потом, а сейчас... появился азарт, спортивный мандраж – настоящее задание!Ага, вот они – чётко видные на ленте «пачки» колебаний перьев, смещённые друг относительно друга. Остальное – дело техники, только что проходили.
Отсчёт, угол, направление... так, вот и второе направление, есть точка пересечения; а мы ещё и третью прямую проведём для верности... ого, ну и треугольничек получился, вытянутый с юго-запада на северо-восток метров на сто пятьдесят...
- Ну что, есть координаты?
Зуммер на рации надрывается.
Да что там ломать голову, сейчас найду центр треугольника, две биссектрисы, вот он.
-Товарищ лейтенант, записывайте...
Доклад начальству, наш комвзвода расплывается в улыбке:
- Ура, товарищ полковник! Служу Советскому Союзу, товарищ полковник! Фамилия?
Лейтенант первым назвал меня, но и остальных не забыл.
- Ребята, всем благодарность от генерал-майора, мы точно определили направление, а по дальности ошиблись всего на десять метров!
Итог, надо сказать, более чем отличный. Вот так цепочка случайностей иногда приводит к неожиданно положительному результату. «Пятёрка» полку, да и нам кое-что досталось. Рассказчику - внеочередное воинское звание «младший сержант», фото у знамени части и первый отпуск на родину. Но главное в том, что после этого приключения законно «прописался» в штабе.
Таким удачным оказался первый осенний выход в поле...
Калининград - Литва, осень 1977 года