"Эпические 90-е" - Частушки
Юра Шаталов был обладателем прекрасного голоса и хорошо играл на гитаре. А ещё имел могучее телосложение и на киностудии «Беларусьфильм» в эпизодах играл захватчиков с автоматом, что, впрочем, к делу не относится.
А ваш покорный слуга обладал тенорком, прекрасно сочетавшимся с Юриным бархатным баритоном, посему мы изредка пели дуэтом на корпоративах. Ну и рифмовал понемногу уже тогда.
Эти обстоятельства и стали причиной ответственного задания, которое поручил нам руководитель отделения: сочинить и исполнить куплеты к юбилею его зама.
Заместитель был фигурой известной и колоритной: директор малого оптического предприятия, прекрасный специалист, любитель туристических походов и песен у костра, друг погибшего в Саянах поэта и барда Арика Круппа, и просто хороший, всеми уважаемый человек.
Поэтому ударить лицом в грязь, представляя большой коллектив, было никак невозможно.
Творческие поиски привели, как теперь говорят, к ремейку, и на музыку Высоцкого были положены куплеты «Частушки для Вани и Зины на Борины именины», вполне себе злободневные.
Так, например, дверной проём оптического участка пришлось расширять, чтобы занести недавно купленную импортную вакуумную установку, что нашло отражение в запомнившихся строчках:
– Ой, Вань, гляди: лаборатория,
И железяк не перечесть,
И ктой-то двери выбил Борины,
Чтоб это всё туда занесть!
Ну а в твоей-то лабе, Вань,
Приборы все - такая дрянь,
Не пашут, как ты не шамань,
Ведь правда, Вань?
В общем, накануне всё было написано и отрепетировано, осмотрено место действия в той самой лаборатории, и мы с Юрой спокойно разошлись по домам.
А назавтра случился клин. Встать с постели я не смог – намертво заклинило шею, и малейший поворот головы сопровождался дикой болью. Попросив жену, чтобы предупредила одного из коллег и наевшись анальгина, который абсолютно не помог, я остался лежать бревном в гордом одиночестве.
Через час в дверь позвонили. За десять минут, пока я вставал, одевался и ковылял к выходу, звонок, наверное, раскалился.
В дверь ввалился Юра, из-за него выглянула Оля – наш научный секретарь.
– Велено доставить живого или мёртвого! – пробасил друг.
– Юра, ты что? Живым же точно не доеду!
– Довезём, Ольга на машине, собирайся!
Поглядев на "захватчика", я понял, что сопротивление бесполезно: не пойду, так вынесет на руках.
Одевание и сборы инвалида заняли ещё минут пятнадцать, напоследок я махнул рукой в сторону шкафа:
– Оль, возьми там косынку…
– Зачем тебе?
– Так я же – Зина как бы…
Двадцать шагов до лифта, четырнадцать ступенек вниз по крыльцу… а потом ещё восемь километров до фирмы по асфальту с ямочным недоремонтом окончательно привели меня в состояние полного отупения.
Вдобавок ко всему выяснилось, что наше выступление состоится не в узком кругу сотрудников отдела, а в актовом зале предприятия – при всём вмещающемся туда честном народе. А, всё равно, и, нацепив амуницию (Юра – гитару, я – косынку), артисты двинулись в сторону зала.
Торжественная часть была в разгаре. Юбиляр стоял на почётном месте, к нему по очереди подходили поздравляющие, каждый говорил речь, жал руку, обнимал и лобызал…
И вдруг торжество момента было нарушено появлением нестандартной парочки. По росту мы напоминали, если кто помнит, Штепселя и Тарапуньку: первый состоял из молекул, а второй – из великул. Только Тарапунька был с гитарой, а у Штепселя страдальческая кривая физиономия была подвязана второпях взятой косынкой, по размеру больше подходившей для куклы.
Публика зашумела, раздались редкие смешки, Юра, убедившись, что я ещё стою на ногах, ударил по струнам, и понеслась…
Последние куплеты были едва слышны из-за смеха сидящих в зале и дружных аплодисментов. Борис Дмитриевич заразительно хохотал и махал на нас руками, а по завершении номера обнял и шепнул: «Ну спасибо, порадовали!»
Провожаемые овациями, два комика вышли из зала.
Оля, поглядев на меня, спросила:
– Ну, ты как? Давай, отвезу...
Казалось бы, на этом все и должно закончиться, но тут подошёл начальник отдела:
– Господа, я требую продолжения банкета!
Николай Иванович любил и ценил юмор, но мне было не до того.
– Какой банкет, верните меня домой!
– Домой и поедем, только ко мне. У меня, правда, день рождения завтра, но поляна уже накрыта, вперёд!
Сил сопротивляться не было, тем более, что, пока мы выбирались из здания, я услышал занимательную историю.
Рассказывает Николай Иванович:
«Как-то схватило у меня поясницу, да так сильно, что и встать не мог. И тут приехал в гости тесть. Поглядел на меня, покачал головой, сходил на кухню, принёс стакан, достал бутылку водки и поставил на тумбочку. Пей, говорит, сколько влезет.
Стакан в меня влез сходу, потом ещё полстакана. Ничего так пошло. Посидели, ну, в смысле, кто сидел, а кто и лежал, поговорили о том, о сём. А минут через двадцать я захотел в туалет, и… встал и пошёл!»
Тонкий намёк я понял, и за столом у завтрашнего именинника лихо опрокинул стопку. Притупившиеся рецепторы всего на дозу почти не отреагировали, хотя в нормальном состоянии мне бы её более чем хватило. За первым тостом последовал второй, третий… потом Юра взял гитару, мы спели весь репертуар корпоративов и не только, а потом я обнаружил, что голова хоть и слегка кружится, но довольно неплохо проворачивается.
Путь домой помню смутно. В тамбуре Юра заявил, что не хочет получить массаж лица от моей жены, надел на блудного мужа гитару, прислонил к стеночке и, нажав кнопку звонка, скоренько испарился.
Дверь открыла младшая.
Жена сидела на диване, очевидно, в расстроенных чувствах. Представьте себе: утром оставила мужика в полубессознательном состоянии, а придя домой тела не обнаружила, куда делся – неизвестно (заметьте, мобильников у нас тогда не было), и что было думать?
Я посмотрел в глаза, лихо крутанул головой из стороны в сторону, и вместе с тихим «Ну, тогда заходи уже…» поймал улыбку.
А в качестве компенсации пришлось ещё и дома спеть наши частушки для Бори и Зины… на два голоса, разумеется :)
Место действия: Минск, время: 1997 год.
