[ПРОЗА НОВИЧКОВ]. Сага. "Измена". Часть 14
IV
Виталий Альбертович принимал у себя гостей. Жорик, то есть Георгий Михайлович Золотов, был Виталию Альбертовичу добрым и давнишним компаньоном по игре в шахматы. Когда-то давным-давно, а именно почти двадцать лет назад, они познакомились в одном шахматном клубе, вернее, в одном на весь славный город Орлов шахматном клубе, куда профессор Яновский после скоропостижной смерти родителя – академика Альберта Витальевича Яновского – взял себе в привычку ходить по воскресеньям.
Виталий Альбертович был игроком хоть и не профессиональным, но страстным. И пристрастил его к этому не кто иной, как его собственный отец. Так, не проходило ни одного воскресенья, чтобы они, усевшись друг против друга за раритетной доской, не сыграли бы партии, чтобы затем, за чаем оживленно обсудить удачные ходы и неиспользованные возможности друг друга.
Тогда они ощущали себя родными, словно одно – плоть и кровь. А Наталья Павловна, подавая чай, никогда не вмешивалась в разговор, почитая своих мужчин умнейшими и достойнейшими сынами отечества.
По смерти же отца, а вскоре и матери, Виталий Альбертович стал ощущать себя в мире, словно утлое суденышко, сорвавшееся с привязи и неумолимо уносимое в открытое море. Он совершенно неожиданно для себя оказался один на один с бескрайними и неизведанными просторами окружающего мира.
Когда разрушились законы и традиции, придававшие его существованию бездумную осмысленность каждого дня, он совершенно растерялся, и потерянный кружил по городу без сроку и без цели, пока вдруг случайно не наткнулся на шахматный клуб, устроенный в одном из старых павильонов городского парка.
В том клубе он и повстречал Георгия Михайловича Золотова, которого, впрочем, никто и никогда не называл иначе, чем Жорик, даже несмотря на то, что было ему на тот момент не менее тридцати лет, и что был он в том клубе некоронованным королем и признанным мастером сеансов одновременной игры.
В недалеком прошлом Жорик играл в шахматы профессионально, имел разряды и участвовал во всех возможных соревнованиях, по итогам которых его разряды непременно повышались. Ко всему прочему, имея почти такую же феноменальную, как у Виталия Альбертовича, память, он помнил наизусть около ста лучших шахматных партий мира, от первого хода до последнего, прекрасно разбирался во французской и итальянской защите, мог разыграть победную партию из сорока ходов, девятнадцать из которых были бы сделаны конями, был виртуозом эндшпилей и головокружительных по своей смелости гамбитов, а так же мог черными обыграть любого перворазрядника, лежа на кровати с непроницаемым платком на лице.
Вот с таким человеком свела судьба Виталия Альбертовича Яновского без малого двадцать лет назад, чему он был по правде несказанно рад. Жорик был веселым, немного ироничным, но легким в общении человеком. Он не делал принципиальной разницы между студентом и профессором, приходившими в клуб, безошибочно различая в человеке одаренность и артистизм, что и ценил превыше всего. Жорик тогда – и всегда – и по сей день ходил в кепке набекрень, в бесформенных штанах и спортивных кофтах в обтяжку, любил высокие ботинки на шнуровке с толстой подошвой и цветные платки вместо галстуков.
Он был высок, строен, черноволос и черноглаз, имел правильные, словно вырезанные из камня черты лица, был насмешлив, редко говорил прямо и всерьез, держался раскованно и свободно, следуя по жизни, словно легкий, но непотопляемый челнок по волнам.
Везде, где только появлялся, Жорик и в те времена и теперь, был душой компании и кумиром женщин, которые валились без чувств к его ногам. Но женщин он своим вниманием не баловал, смеясь, переступал через лишившихся чувств красоток, предпочитая держаться от них на расстоянии.
– Что-то случилось? – спросит озадаченный читатель. И будет прав. Историю своей жизни Георгий Михайлович долго и упорно держал в тайне от всех, но теперь, видно, пришло время рассказать и ее.
Это решение пришло к нему спонтанно, как, впрочем, и большинство решений, которые он принимал в жизни, совершенно не умея просчитывать реальные события подобно шахматным ходам. Хотя, вернее будет сказать, не желал этого делать, отдаваясь воле судьбы с легкостью практически невообразимой.
Так и теперь, слушая излияния своего бессменного друга Виталия Альбертовича, он так проникся его бедой, что готов был поделиться и своими горестями, лишь бы только это утешило его.
Продолжение скоро!
Автор: @maryatekun
Редакция и публикация: @lubuschka
Дизайн: @sxiii
