[ПРОЗА НОВИЧКОВ]. Сага. "Измена". Часть 25
Автор: @maryatekun
А что же Боря?
Боре было легче сказать, чем сделать. Он сказал себе, что простил – и простил. Он старался забыть – и не мог. Сердце его разъедала злая досада. Он не мог понять – зачем? Зачем все это было нужно, и ей, и ему? В голове не укладывалось. Он чувствовал себя обманутым, преданным, и как ни старался, не в силах был вернуться к прежнему. Ему словно бы вонзили нож в спину. И кто? Человек, которому он доверился полностью, и который и призван был как раз защищать его тыл.
Как славный и бесстрашный, неуязвимый Зигфрид, он погибал из-за любимой женщины, совершившей необдуманный поступок. Но Зигфрид умер, ему же приходилось жить с этим ножом, торчащим из спины, скрывать его под одеждой и на вопросы окружающих: "Что это за горб у тебя на спине?", отвечать как ни в чем не бывало: "Просто пиджак не по размеру". Ну, или что-то в этом роде.
Короче, плохо было Боре. И никто – никто не в силах был ему помочь. Нашу жизнь мы выбираем сами. Вот и он тоже выбрал.
Есть люди, которые сами готовы дрожать от холода, лишь бы этот холод заморозил другого. Борис стремился поступать с точностью до наоборот. Он сам готов был пожертвовать даже жизнью ради другого, лишь бы этот другой, а вернее, другая – стали бы от этого счастливее.
Он не просил ничего взамен, лишь бы видеть, что человек, живущий рядом с ним, был бы доволен тем, что он делает. Однако… На поверку выходило, что всякая жертва – она же и палач.
И тогда Боря разуверился в жертвах. Он осознал, что в жертву человек может принести себя только самому себе. И только тогда из этого может что-то и выйдет. Не иначе. Иначе же, всякие жертвы только приумножают страдания и печаль.
Ох, как тяжело далась ему эта истина.
Но как только он это осознал, он перестал дохнуть, поедая себя, как змея, поедающая свой хвост, встал с кровати, оделся, умылся и направился прямиком к Гарику. И его не волновало, что теперь было воскресенье, и Гарик, возможно, еще почивал от дел праведных.
Конечно, он шел к нему по делу. Но с другой стороны, проснувшись поутру, он чуть не умер, представив себе перспективу целого дня, наполненного Аней. Такая тоска навалилась на него, что он буквально сроднился с тем письмом академика, которое нашел в его книге:
«Места себе не нахожу – тоска смертная. Живу, мечусь – все впустую. Такое чувство настигает, будто все существуют в каком-то ином мире, в другом измерении, хотя, скорее, это я среди них один чужой», - писал некто неведомый, известный Боре только по портрету в форзаце, но как он был родствен ему теперь, как ясны были все его терзанья. До той степени, что он запомнил его слова с точностью до запятой.
О, как он понимал того далекого А. Я., который не был ни стариком тогда, ни книжным червем, припорошенном пылью, ни праведным старцем, отошедшим от дел мирских и взиравшим на них с высоты собственного авторитета, каким, возможно, он представлял его себе поначалу.
Как пожалел тогда Боря, что не было и у него той самой Зизи, которая единственная всегда поймет и утешит, разделит поровну и радость и печаль.
Но – какие наши годы?
Продолжение скоро!
Автор:@maryatekun
Редакция и публикация: @lubuschka
Дизайн: @sxiii
вдохновителя авторов
и мучителя новичков
@ladyzarulem здесь