[ПРОЗА НОВИЧКОВ]. Сага. "Караван". Часть 18
Борис тем временем мерил шагами переднюю. Он ощущал в себе нестерпимое желание выпустить пар, ему так хотелось схватить что-нибудь, разбить, раскурочить, дать кому-нибудь (а вернее, кое-кому конкретно) в морду и даже получить по морде в ответ. Все что угодно, но только не отвечать на взволнованные вопросы Виталия Альбертовича:
— Боря, что с тобой? Что-то случилось?
Ему хотелось выложить все как есть, чтобы избавить себя от мучительных придуманных объяснений и плюс к тому хоть как-то облегчить пылающую в огне гнева душу. Но это было, увы, невозможно.
— Нет, - резко ответил он, а сам подумал:
«Убью! Убью обоих!»
— Но отчего ты все ходишь? Боря! Скажи мне, может быть я смогу помочь?
«Да уж, - криво усмехнулся он в ответ, - помочь мне может теперь только Стечкин».
Виталий Альбертович не знал, что делать и чувствовал себя очень неуютно. «Может быть, нужно уйти? – думал он. – Но оставлять его одного в таком состоянии? Скорее всего, что не стоит. Но что же произошло?» Он терялся в догадках.
Борис словно забыл о притаившемся на стуле профессоре. Он тоже сел на стул с другой стороны уже накрытого к ужину стола, вцепившись руками себе в колени.
«Все стерпел, - в исступлении метались его мысли, - но это! Это всё! Куда уж дальше?! Мало того, что… - в уме он не стеснялся в выражениях, - но так чудовищно унизить меня перед этим… - он вспомнил все слова, какие только знал, - это уже ни в какие ворота не лезет!»
Виталий Альбертович покорно ждал, когда на него обратят внимание, и был бы, кажется, не против выступить даже в качестве мальчика для битья, лишь бы Борис сказал хоть что-то, а не молчал так, уставившись в пол с искаженным от злости лицом.
Вдруг Борис словно очнулся и, обнаружив, что до сих пор не один, обратился к Виталию Альбертовичу с предложением:
— Давайте выпьем, профессор. За дружбу!
Виталий Альбертович с готовностью налил две стопки, но потом его словно что-то остановило.
— Может быть, лучше будет, если мы… - нерешительно произнес он, но Борис не дал ему договорить.
— Напьемся сегодня как следует, - закончил он начатую профессором фразу, - нажремся, как свиньи, не при вас будет сказано, и пойдем песни орать со всей честной компанией, а? Они не разошлись еще, я надеюсь? А, профессор?
Виталий Альбертович понимал, что случилось нечто из ряда вон выходящее, но что именно?
Он догадался:
— Тебя кто-то обидел?
— Не то слово, профессор, не то слово!
— Кто-то из наших? – Виталий Альбертович давно знал, что Борису не нравятся их пятничные сборища, и потому предположил то, что лежало на поверхности.
— Я сам себя обидел, и это, пожалуй, вернее всего.
— Как это? – не понял Виталий Альбертович.
— А так. Помнится, еще Тургенев заметил, что всегда муж виноват, когда жена… э, нехорошо ведет себя, ну, что-то в этом роде.
— Да-да, Лаврецкий, но… - Виталий Альбертович мигом произвел далеко идущие выводы, - неужели… нет-нет, этого не может быть. Тебя кто-то обманул. Но кто?
— Не спрашивайте дальше, а не то я наговорю такого, о чем, уверен, буду потом жалеть.
— Да-да, это не мое дело. И, наверное, мне теперь лучше уйти.
— Нет, прошу вас, останьтесь. Пить в одиночку – последнее дело. И потом… - он не договорил.
Гнев его как-то неожиданно сошел, уступив место беспросветной, мутной, одуряюще-тяжкой тоске, так что даже сердцу его стало биться невмоготу. Ничего не хотелось: ни пить, ни есть, ни разговаривать – вообще ничего, но только как-нибудь отключить себя от самого себя же, чтобы рухнуть бесчувственным бревном и так лежать до тех пор, пока все оно как-нибудь не наладится. Но как? Надеяться, в общем-то, было уже не на что.
Борис сидел, погрузившись в свои тяжелые мысли. Он не заметил, как тихо поднялся и вышел Виталий Альбертович, оставив его одного.
«Что здесь поделаешь? – подумал он, уходя. – В жизни каждого есть моменты, которые требуется пережить, и никакими словами тут не поможешь, потому что и говорить-то не о чем. Что тут скажешь?»
Очнувшись оттого, что заболела сгорбленная спина, Борис с трудом разогнулся, потом встал, махнул не глядя стопку водки, за ней сразу еще одну и направился в спальню. Там возле детской кроватки горел оставленный профессором ночник.
Борис сел в кресло и, положив голову на спинку кроватки, долго смотрел на безмятежно спящего младенца. О чем он думал в то время, он и сам бы наверное не смог сказать – мысли его были мутны и безрадостны и перетекали в свинцовой тяжестью налитой голове из одной в другую по какому-то замкнутому кругу без конца, без конца. Потом он и сам не заметил, как забылся темным, тревожным сном.
Продолжение скоро!
Автор:@maryatekun
Публикация: @karavai
Дизайн: @sxiii
Уважаемые блогеры! Если вы хотите опубликовать на страницах нашего сообщества свои художественные или публицистические произведения, пожалуйста, познакомьтесь с правилами подачи текстов, опубликованными здесь.
Если вы сами не пишите прозу, но читаете, и вам попались интересный рассказ или повесть - подскажите, пожалуйста, новичку, что он может публиковаться в нашем сообществе.
