Разрубая Гордиев узел технологической безработицы при помощи Безусловного Базового Дохода (UBI). Часть 1.

Невидимая овца.

Во вступительной сцене кинокартины "2001 год: Космическая одиссея" зрителям показывают исторический момент, когда первобытный человек использовал первый инструмент. Этим инструментом стала кость, и будучи используемой в качестве дубины, она позволила более слабой группе физически победить более сильную. История, конечно же, вымышленная, но в какой-то период прошлого мы, люди, действительно использовали свой первый инструмент, и с тех пор именно благодаря использованию инструментов на вид имели возможность делать всё больше и больше, затрачивая при этом всё меньше усилий. Buckminster Fuller назвал этот процесс "эфемеризацией". Теоретическая конечная точка этого процесса существует в качестве асимптоты, к которой мы можем только лишь приблизиться, но не достичь, где мы получаем способность сделать всё из ничего. Звучит, вроде бы, сильно. Так и есть. Но есть загвоздка. Всегда есть загвоздка.

Так в чём же загвоздка?

Загвоздка в нашем собственном созидании. Загвоздка, и довольно большая, двустороння. С одной стороны, мы требуем обмена денег на основные нужды в жизни, например, еду и кров. С другой стороны, мы требуем обмена работы на деньги. Результат этих отношений заключается в том, что мы систематично требуем обмена работы на то, чтобы выжить. Таким образом, пока каждый может обменять свой труд на доход, не считая моральные проблемы принудительного рабства, каждый может теоретически выжить в системе, где частная собственность будет создана и принудительно защищена. Однако, использование инструмента создаёт камень преткновения для данной системы.

И этим камнем преткновения является технологическая безработица.

Возможность найти работу проистекает из спроса и предложения. Если на ваш труд имеется спрос, единицы могут выполнить работу на том же уровне, что и вы, у вас всё будет хорошо. Если многие могут выполнить вашу работу на одном уровне с вами, дела ваши уже не будут столь хороши, но вы всё равно сможете справиться, если вам повезёт. Тем не менее, мы были заняты созданием инструментов, намного превзошедших те, что сделаны из кости, и эти новые инструменты всё в большей степени способны удовлетворить наш спрос на труд без какой-либо необходимости в нас самих. Стало быть возникает вопрос, если машины могут удовлетворить спрос на труд, причём за меньшую цену, что случится с возможность живых человеческих существ работать и, таким образом, выживать, и даже получать то, что эти машины будут производить?

На эту самовозникшую загадку основанную на нашей двусторонней загвоздке, существует только три варианта ответа. Мы можем либо прекратить требовать обмена денег на основные нужды, в частности сделав определённые вещи, такие как еда, вода и кров, полностью бесплатными. Либо мы можем гарантировать, что каждый сможет найти себе оплачиваемую работу, причём с достаточным уровнем оплаты для удовлетворения основных нужд. Либо мы можем прекратить требовать обмена работы за деньги путём выплаты дохода каждому независимо от того, работает он или нет, и этой суммы должно быть всего лишь достаточно для покрытия основных нужд.

Первый вариант уничтожил бы систему ценообразования на основные продукты питания и услуги. Это, в свою очередь, уничтожило б возможность рассчитать, что нужно производить, сколько этого нужно производить, и где это необходимо. Такой вариант - это плановая экономика для основных продуктов питания и услуг. Второй вариант гарантировал бы, что в мире машин, способных выполнять всё больше и больше работы лучше, чем это делают люди, работа, которую мы бы гарантировали каждому, становилась бы всё бесполезнее, чем-то похожим на рытьё ям и заполнение их же. Это - гарантирование работы. Третий вариант полностью бы сохранил систему ценообразования и совершенно исключил бы необходимость в бесполезной работе. По сути, этот вариант не только сохранил бы систему ценообразования, но и улучшил бы её, а также не только лишь исключил бы появление бесполезной работы, но и уменьшил бы её. Третий вариант - это Безусловный Базовый Боход (UBI).

"Гордиев что?" - Александр Македонский

Если технологическая безработица является Гордиевым узлом 21-го века, базовый доход является мечом, который его разрубит. Просто разорвав связь между доходом и трудом посредством безусловного предоставления дохода, всегда достаточного для удовлетворения основных потребностей, можно побороть страх технологической безработицы. Но этим всё не ограничивается, поскольку право на базовый доход имеет перспективы, выходящие далеко за рамки избавления от страха, и эти перспективы сами по себе являются систематически преобразующими.

Чтобы понять, насколько преобразующим должен стать базовый доход, мы должны сначала более подробно оценить весь масштаб технологической безработицы как чего-то, что не является проблемой будущего, но является проблемой здесь и сейчас. Винить всех - это просто кричать, что волка нет. Пока мы говорим, овец активно поедают. Наш выбор - просто этого не видеть. Затем мы должны посмотреть на экономическую систему, которую мы создали, новыми глазами, чтобы увидеть суть проблемы, которая преследовала нас настолько долго, что мы расцениваем её как норму, и это неспособность каждого, кто не обладает достаточным имуществом, сказать нет работе на тех, кто обладает большей его частью. И наконец, мы должны признать нашу взаимозависимость внутри экономической системы, в которой наша растущая продуктивность является нашим общим наследием, и, таким образом, нашим общим богатством, которое ни один человек, ни группа не может монополизировать. По мере того, как продуктивность растёт с продолжающейся автоматизацией, должен расти и базовый доход как дивиденд процветания. Первостепенно базовым должно стать право каждого гражданина -акционера на огромные богатства автоматизированного государства.

Невидимая овца.

Страхи о надвигающейся технологической безработице преследовали нас более века. Вновь и вновь кто-то привлекал внимание к способности капитала в форме машин заменить труд в форме людей. Страх проявлялся настолько часто, что люди начали называть его "Заблуждением луддитов". Повсеместно считается заблуждением обращать внимание на реальный потенциал машин выполнять работу людей до такой степени, что спрос на труд людей может стать равным спросу на труд лошадей после изобретения автомобиля. И вот мы здесь и сейчас, когда очень умные люди оглядывают взором все рабочие места, которые всё ещё существуют и активно создаются, а затем заявляют об этом как о доказательстве того, что технологическая безработица - это глупая фантазия. Дело в том, что мы недостаточно внимательно смотрим на рабочие места, которые у нас есть, потому что нам нужны рабочие места, и, следовательно, в наших же собственных интересах недостаточно внимательно смотреть. Никогда не недооценивайте нежелание кого-то видеть реальность, если их жизнь зависит от видения фантазии.

Изобретение компьютера действительно навсегда изменило то, как мы работаем. Начиная с 90-х годов, мы упразднили работы, требующие средний уровень квалификации, например, производство, поскольку мы заменили работников сборочного конвейера автомобилей роботами. А что касается работ, которые мы не могли бы автоматизировать, мы использовали наши новые технологии, чтобы упаковать и отправить их за океан в места наподобие Китая или Индии, где труд более дешёвый. На месте таких работ, которые определяли средний класс, мы создали и взрастили индустрию услуг. Десятилетиями мы создавали всё больше и больше низкоквалифицированных профессий, например, в ресторанах быстрого питания, чтобы заполнить дыры рынка труда, проделанные технологией. С 1990 года прекратился даже рост количества рабочих мест, считающихся такими, которые используют рутинные задачи. Более того, поскольку мы даже не допускали в качестве реальности ситуацию, при которой можно не иметь работу и одновременно не быть нищим, мы поддерживали и даже создавали работы, которые не должны существовать.

В статье для журнала Strike! за август 2013 года Дэвид Грейбер назвал такой вид занятости не иначе как "бредовые работы", например, профессии лоббистов и телемаркетеров в сравнении с действительно важной работой, такой как уборка мусора и уход за больными. И речь идёт о, предположительно, 87% людей по всему миру, которые не чувствуют себя вовлечённым в работу или даже чувствуют себя совершенно отвлечёнными от их работы. Люди всё больше и больше днями прозябают на работах, где они, по большому счёту, не работают, а сидят вместо этого в социальных сетях и смартфонах. Люди проводят по 47 часов рабочего времени в неделю на работах, которые требуют 40 часов, а порой даже по 25-30 часов. Это непозволительное растягивание продуктивности и колоссальная растрата человеческого потенциала.

Между тем, это больше, чем просто двоичная ситуация с работой или без работы. Работы сами по себе подверглись процессу перехода от карьер, длящихся десятилетиями, к серии нерегулярных альтернативных работ то на несколько лет, то на несколько месяцев, а иногда даже часов, вместо десятилетий. В этом столетии началось что-то новое, и это рост таких форм альтернативной работы, на которой люди больше не считаются сотрудниками, а считаются альтернативными рабочими. Такая альтернативная работа больше походит на форму трудоустройства временных работников агентств, работников по вызову, независимых подрядчиков и фрилансеров. Некоторые называют это "Экономикой 1099", чтобы вкратце описать отдельную форму, требуемую налоговой службой при уплате налогов для "незанятых".

Именно при росте краткосрочной занятости или самозанятости выгоды и права сотрудников ушли на второй план, и, хотя многие любят приятное чувство автономии, при этом возникает ещё и чувство незащищённости. Совсем ещё недавно родилась экономика свободного заработка, при которой самозанятость стала нормой, и каждый теперь может сколотить себе достаточный доход на поминутной основе, не зная наверняка, сможет ли он покрыть арендную плату как тогда, когда карьеры были долгосрочными, а зарплаты стабильными.

Все вышесказанное напоминает отару овец, которых пожирают одну за одной по мере того, как мы воротим головы и называем технологическую безработицу фантазией. Технологическая безработица не может существовать в той форме, в которой мы всегда её боялись, когда в результате искоренения не создаются новые рабочие места во время, когда существование рабочих мест нам необходимо. Вместо этого мы будем заполнять дыры бесполезными работами, и эти работы будут созревать для замены по мере того, как технология станет более дешёвой, чем стоимость труда отчаянных работников, желающих работать за пригоршню монет, чтобы только выжить. Технологическая безработица - это нечто намного большее, чем реальная безработица. Поскольку технология позволяет раздробить работы на задания, так сказать, делает раззаданивание, стало быть, ещё одной гранью технологической безработицы является технологическая неполная занятость. Другими словами, дело не только в автоматизации, а ещё и в атомизации (распад традиционных связей в обществе, социальное разобщение, появление изолированных индивидов, социальные связи которых носят безличный характер. Люди отдаляются друг от друга, возникает страх общения.).

Между тем, наши существующие сети безопасности не предназначены для обработки таких реалий. Одно дело в необходимости, возможно, раз в жизни, обратиться к администратору программы, чтобы, выполнив все требования, получить финансовую поддержку. Другое же дело, когда бюрократия становится вечным фактом жизни, в которой вы никогда не знаете, будете ли вы отвечать требованиям, и вы должны принять решение о том, стоит ли выбирать частичную занятость/халтуру в качестве водителя такси Uber, если при этом вы потеряете свои преимущества и столкнётесь, возможно, с необходимостью выполнять все те требования вновь и вновь. Наши сети безопасности не созданы для гибкости. Они липкие. Они опутывают. Они держат. А нам нужен надёжный не липкий трамплин, чтобы оттолкнуться от пола, который положен под каждым и не требует бюрократии. Он всегда будет там. Он будет под работниками с полной занятостью. Он будет под работниками с неполной занятостью. Он будет под субподрядчиками. Он будет под всеми, кто вовлечен в экономику свободного заработка. Он будет даже под так называемыми предпринимателями. Безусловный базовый доход будет таким себе свободным от бюрократии универсальным полом, выстланным для максимальной гибкости и толчка.

Время, когда нам нужно было готовится к будущему уже прошло. Последствия технологии уже не за горами. Они уже стали прошлым, и они уже здесь и сейчас. Именно потому что мы никогда не водили базовый доход, тем самым делая работу полностью добровольной, мы не могли позволить себе, чтобы наши работы не исчезали без замены. Мальчик кричал волк, и мальчик был прав. Нам пришлось создать мир, в котором видение мёртвых овец считается бредом, тогда как на самом деле бредом является мир, в котором мы создаём бесполезную работу, а сами смотрим в другую сторону, и при этом растёт неравенство, а экономическая безопасность уменьшается. Введение Безусловного Базового Дохода освободит нас от этого коллективного бреда.

На этом завершается первая часть, но продолжение следует.

Люди нуждаются в безопасности, чтобы процветать, и безусловный базовый доход является надёжной экономической базой - новым фундаментом, на котором шаткое настоящее превратить и построить в более устойчивое будущее.

Продолжение: Разрубая Гордиев узел технологической безработицы при помощи Безусловного Базового Дохода (UBI). Часть 2.