Верхотурские воеводы. Милославский Данила Иванович. "Рудознатцы"

Автор @nikalaich

Среди сентябрьских отписок Милославского и Селетцына есть любопытный документ, который показывает иную сторону отношений русских и коренного населения.

27 июня 1634 года с заставочной службы на Чусовской дороге вернулся в Верхотурье стрелец Мишка Кирилин, и вместе с ним пришел ясачный вогул Баймуратко Кутайбердеев из Копчиковых юрт. Трудно сказать, как свела судьба этих людей: может быть, это были какие-то служебные дела, а может, любознательность, интерес к необычному, новому. На притоке Чусовой, реке Серебрянке, они набрели, как им показалось, на рудное месторождение. Баймуратко слышал от отца и местных старожилов, что в старину в тех местах жила чудь, «а люди де они были богатые, делали золото и серебро и олово». Правда никто из старожилов не мог указать место, где древнее население добывало руду, «де у них ис памяти вышло, потому что задавнело». Мишка с Баймураткой набрали камней и принесли их в съезжую избу.

Получив от Кирилина и Кутайбердеева образцы неизвестной породы, верхотурский воевода Милославский и подьячий Селетцын довольно грамотно организовали сыск по этому делу. Сначала они попытались выяснить у Баймуратка, нет ли каких-либо материальных свидетельств древних рудоплавильных производств в тех местах. Верхотурские администраторы спрашивали, не носят ли вогулы украшения и пряжки на поясах «старинного дела». По словам Баймуратка, у его соплеменников таких предметов не было, потому что, «как чудские люди делали, то де делалось давно».

Следующим шагом верхотурских властей была посылка Кирилина и Кутайбердеева к тому месту, где были обнаружены камни для проведения целого комплекса мероприятий. Они должны были измерить гору, выяснить, «нет ли на той горе ям или кузничных мест или уголья, либо встарь ис той горы какое дело бывало», взять образцы породы, а также опросить местных вогулов. Им предстояло выяснить, не помнят ли 90 те (или, может быть, слышали от старожилов), «делывали ли ис той горы в старину что-нибудь», не осталось ли каких-нибудь изделий у вогулов.

11 июля Мишка и Баймуратко вернулись в Верхотурье. Об итогах этой «экспедиции» воевода Милославский и подьячий Селетцын доложили в Москву. В воеводской отписке были указаны размеры обследованной горы, сообщалось, что никаких следов древних разработок на ней не обнаружено и никакой полезной информации от местных вогулов получить не удалось. Принесенный Кирилиным и Кутайбердеевым камень был упакован в мешок, запечатан верхотурской печатью и отправлен вместе с отпиской.

Везшие документы в Москву стрельцы Назарьев и Лапин должны были в Соли Камской передать несколько образцов «руды» воеводе Захару Шишкину «для испыту». Видимо, в Верхотурье в то время еще не было специалистов, способных провести экспертизу найденного минерала, соликамский же воевода мог организовать испытания «руды» на Пыскорском медеплавильном заводе, где в то время трудились немецкие мастера. Сходство действий администраторов Верхотурья и других сибирских городов в аналогичных ситуациях свидетельствует о том, что к тому времени уже был выработан определенный алгоритм проведения поисков рудных месторождений без участия рудознатцев из-за их большого дефицита в Сибири. Скорее всего, Милославский и Селетцын имели инструкцию о розыскных мероприятиях и четко следовали ей, не проявляя при этом какой-либо инициативы. Как и было предписано, в ходе поисков они обращались к опыту коренного населения, и некоторые местные жители, например, вогул Баймуратко Кутайбердеев, шли на активное сотрудничество с русской администрацией.

Помимо решения текущих финансовых и хозяйственных вопросов, а также проблем безопасности, летом 1634 года верхотурские власти оказались втянутыми в затяжной конфликт.

На первый взгляд, может показаться, что это был внутренний спор администраторов на почве сложных личных отношений воеводы Милославского и бывшего подьячего Второго Шестакова. В 1631 году Второй Иванович Шестаков был назначен подьячим с приписью в Верхотурье на место умершего подьячего Никифора Матюшкина. В. И. Шестаков был опытный приказный деятель с двадцатилетним стажем подьяческой службы. По данным С. Б. Веселовского, в период Смуты он был подьячим в Приказе холопьего суда, с 1613 года — подьячим в Переяславле Залесском, Кольском остроге, Костроме и Каргополе. В Верхотурье ему довелось служить с воеводой Ф. М. Бояшевым, а с 1633 года — с воеводой Д. И. Милославским.

Летом 1634 года на смену Шестакову был прислан Селетцын. Новый подьячий должен был провести ревизию государевых денежных и хлебных доходов и расходов, а также всяких запасов в присутствии прежнего подьячего, составить счетные списки и принять у него дела, и только после этого Шестаков мог покинуть Верхотурье. Но передача дел между подьячими затянулась на несколько месяцев в связи с неожиданными обстоятельствами.

Продолжение следует

На фото: фрагменты экспозиция Верхотурского государственного историко-архитектурного музея-заповедника «Богословский Урал в истории России»

Библиография ЗДЕСЬ
Изображения из архива музея , а так же с лицензией ССО
Об авторе Полномочный представитель Верхотурского государственного историко-архитектурного музея-заповедника в СМИ.
От редакции : Статьи данного цикла - результат сотрудничества сообщества "Истфак" и коллектива Верхотурского государственного историко-архитектурного музея-заповедника