Пассажиру не выдали парашют

Если кто помнит, то в «аэрофлоте» в 80-е практиковалось такое понятие как «подсадка», билет-то у тебя есть, но на рейс месяца через два-три, потому что билетов на ближайшее время нет вообще, особенно в сезон.
И вот, когда основная регистрация на рейс уже завершена, снимают капээсэсно-депутатскую бронь, и у регистрационной стойки приходилось работать локтями, чтобы зарегистрироваться на ближайший рейс. 5-7, иногда больше, пиплов на борт еще влезало. Одна малость, в багаж уже ничего не сдать, и все шмотки приходилось тащить с собой в салон.
Ну и естественно, не всегда получалось «влезть» на ближайший рейс.
Вот и мы, как-то застряли в Улан-Удэ, и трое суток без продыху, как на работу, мотались два раза в день в аэропорт (два рейса) на «подсадку»…
А в остальное время, бродили по городу и окрестностям. И от нечего делать забрели на Улан-Удинскую толкучку, где мой приятель присмотрел себе на парус, а у него уже тогда была небольшая яхта, десантный парашют, да и купил его. .
И тут, уряяяя! Удача! Мы «пролезли» на борт самолета. .
Да, еще одно, капээсэсно-депутатская бронь подразумевала тогдашний бизнес класс с соответствующими соседями, и в 154-ом это были места за столиком сразу за кабиной пилотов.
И вот мы, такие все навьюченные плюхаемся на эти «депутатские» места и пытаемся рассовать свои шмотки по всем доступным дырам, а все уже занято, мы-то последние на борт поднялись. И все бы ничего, но рюкзак с парашютом, ну никуда не влазил. А места «депутатские», и напротив за столом сидит какой-то, ну очень важный местный чинуша с серьезным видом.
Самолет идет на взлет, а мы все суетимся, распихиваем…
Но рюкзак с парашютом пришлось оставить на коленях, просто некуда было засунуть.
И тут этот «важный оленевод» (оленеводам не обижаться) вдруг снизошел до нас, и поинтересовался, мол, что это у нас там такое, кардинальное, что мы это из рук не выпускаем?
На что Борька, приятель мой, взял да и ляпнул, парашют мол, и тут же с серьезным видом, но в шутку поинтересовался: — а Вам что, не выдали?!
Дальше картина маслом, самолет взлетает, а условия в Улан-Уде такие, что взлетают там круто, с большим углом тангажа (сопки вокруг). Пристегнуты все, даже мухи в салоне. Мы с приятелем сидим невозмутимые такие, еще не въехали, что начинается комедия. А у «важного оленевода» начинается истерика, переходящая в панику — стучит по кнопке вызова бортпроводника.
А проводник не подходит, самолет-то круто взлетает. .
А температура панической истерики стремительно повышается. .
И на наши вопросы, что у него случилось, с важным видом не отвечает.
Минут через пять, прелестнейшая стюардесса, подошедшая к нашему столику, сначала впала в полный ступор, от повелительного требования «важного оленевода» немедленно тоже выдать ему парашют. Давясь от ржания с трудом объяснили, что происходит. Потом ржал весь экипаж. А потом заржал и весь самолет.