[Проза] Повесть о том, как я роман писал…Глава 18
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 5. Часть 2
Глава 5. Часть 3
Глава 5. Часть 4
Глава 5. Часть 5
Глава 6
Глава 6. Часть 2
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 9.Часть 2
Глава 10
Глава 10. Часть 2
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава восемнадцатая. Остров
Автор: @abcalan
Редактор: @mirta
Размышления автора о человеке и государстве, о жизни и смерти, о прошлом и будущем, о себе и своей роли во времени - вот что читатель найдёт в этой части повести.
Жизнь – это непрерывный процесс, в котором происходят зачатия. На кладбище ещё никто, ничего и никого не родил, но там и никаких изменений не происходит. Мировые проходимцы выбрали правильную стратегию, объявив, что у нас застой. Но процесс на территории России всегда стремится к застою, а процессы здесь вызываются вынужденно.
Большевики собрали по кусочкам разваленную империю, в которых активизировались некротические процессы, начатые прежними правителями. То есть в 1917 году вместо одних негодяев в Кремль пришли другие, из которых, как написал поэт желательно делать гвозди. И это правда, железные были люди. Кто бы, кроме их, превратил империю первобытных деревень в индустриальную державу?
Хорошо, видимо, стала жить советская империя, если потомки железных людей зажрались, деревни спились, если мировые проходимцы объявили процессы, происходящие здесь застоем, а всё, чего достигли люди – преступным и подлежащим уничтожению.
Критика в адрес СССР и всей нашей истории усиливается с каждым днём. Оказывается, ничего хорошего у нас нет, не могло быть и не будет. Что делать? Вынуть духовное содержимое из людей. А что у нас содержимое – мощнейшая идеология, которая и цементирует общество. Уничтожить идеологию, расчеловечить человека! Без этого мировым проходимцам и потомкам железных людей не достичь до ресурсов этой громадной территории.
За окном поезда открывался залив Терпения. Вероятно, это лучшее место на планете, где я снова почувствовал наслаждение при размышлении. Запас знаний, который до этого пребывал в замедленном процессе, обрёл здесь интенсивное и непрерывное движение. Характерно, что этот запас постоянно пополнялся. На каждое разрушительное действие мировых проходимцев, отраженных в материалах периодики, мой мозг отвечал собственными доводами, которые возникали и выстраивались из мглы времён и запасников мышления.
Это говорили библиотеки книг и журналов, которые я прочёл за свою короткую жизнь: на чердаках, этажах, в подвалах институтов, которые я так и не закончил, посёлков и городов, где довелось жить. Разве мог я забыть номера журнала «Москва» за 1966-1967 годы, в которых с упоением читал роман этого удивительно человека, так доходчиво и мастерски показавшего мне спор об истине Пилата и Иешуа?
«Самый страшный порок – трусость!» - вот что я уловил при первом чтении. Загадочное существо, которое создал удивительный профессор из бродячей собаки и Клима Чугункина, должно было когда-нибудь заполонить пространство страны. Неужели это некий исторический итог, который начал рушиться, хотя жизнь этих бедных существ достигла пика своего развития?
Неужели они готовы спуститься со своего эволюционного пика развития и заняться у его подножия черт знает чем? Но этот пик, возможно, был лучшим, что имело когда-либо человечество. Оно двигалось к нему тысячелетиями, а оставит за какие-то годы. Это же будет полным расчеловечиванием человека…
О чём должен быть мой роман?
Вообще, кто такой писатель, романист. Скорее всего, это профессиональный лжец. А литература, как и религия, самое противоречивое, а потому чрезвычайно вредное для общества, ветвь развития человека. Почему-то только в России литература и религия получили государственную роль для формирования стереотипов поведения человека? Вот если бы эту роль выполняли естественные науки, то никаких глупых разговоров о народе-богоносце и его всемирной миссии могло и не быть… Отсутствие такой выдуманной роли настолько облегчило бы развитие человека и страны, что вместо пьяного Кольки Орлова и тысяч «правд района», было нечто совершенно другое…
Моя неугомонная тётя, ставшая в совсем юном возрасте учителем русского языка и литературы вместе со своим братом, моим отцом, объединившем в своем образовании два замечательных предмета – историю и живопись, с рождения впихивали в меня литературу и искусству неумеренными порциями и дозами. Впихивали так, что я заболел и постоянно нуждался именно в литературе и искусстве, ища их повсюду, где бы ни находился.
Когда тётка узнала, что я оставил институт и отмечен в органах, как социально-опасный элемент, вместо того чтобы огорчиться, она обрадовалась. «Не 1937 год, не расстреляют. Мальчику даже удобнее будет делать себе имя!» - объявила она моему ошарашенному отцу и повелела мне писать романы, которые она поможет издать. «Мыкайся! – сказала мне она. – Писателям это полезно!»
Остров маленький. 800 километров железной дороги никак не настраивают на обдумывание какого-нибудь, даже завалящего, замысла, не говоря уже об исполнении и достойном завершении поставленной задачи.
Вот, Виктор Борисович, теперь разонравились и остров, и вид на залив Терпения. Это говорит, что ты неотъемлемая частичка всех этих существ, которые произошли от удивительного скрещения бродячего Шарика и Клима Чугункина. Они, конечно, не читали о самих себе в журнале «Москва» и в издании в «Художественной литературе» 1973 года, который мне давала тётя Я проверял много раз. И Чижов не читал, и Мельниченко, и Барабаш. И почти все, кого я знал. Вероятно, не у всех есть тёти, доктора филологических наук и отцы, занятые одновременно историей и живописью…
Да что там журнал «Москва», когда я обнаруживал «Философские письма» Петра Чаадаева на Нерчинской каторге и Камчатке, а в Ленинграде таких изданий вообще не было. Говорили, что все 20 000 тиража поделены между Нерчинской каторгой и Камчаткой. То есть их должны были читать Кольки Орловы и народы побережий двух океанов, охотящиеся на каяках. Жулики и лицемеры Кремля знают, что и где должен читать самый читающий народ.
Безжалостность жизни трудно представить из произведений искусства, которые могут только облагородить явления и персонажи. А человек в этом государстве всегда будет только имуществом. Но похоже, что очень скоро забудут о нём и переключатся на природные ресурсы и концессии…
- Так это Вы и есть Абрамов? – чернявая женщина с пышной шевелюрой, как у Анджелы Дэвис, приветствуя, долго трясла мне руку. – Редактор газеты «Правда нашего района» Роза Исааковна Гаммерман.
Разговор происходил в редакции районной газеты, которая находилась в крепком белом домике необычной архитектуры. Покинув дизель-поезд на вокзале этого городка, я бесцельно отправился бродить и, расспрашивая прохожих, добрался до этой редакции, где меня удивили и сам дом, и красиво выстроенная веранда.
Через час беседы мы стали друзьями. Почаевали в уютной редакционной комнатке, нашли общих знакомых.
Оказалось, что в этом городке тоже читают мои статьи и главы романа, которые я публикую у себя. Далее оказалось, что на самом деле я ничего не знаю об острове: и Роза Исааковна буквально за полчаса поведала мне историю, за которой я мог бы охотиться всю жизнь, но так и не узнать.
- Дальше можете не ехать. Лучше остановитесь у нас. И гостиница здесь приличная. Чем лучше? Японцы строили. Ведь дальше начинается только российская история острова. Но связанная с японской она бесспорно лучше. Этот дом тоже построен японцами.
Тут Роза Исааковна тряхнула своей негритянской шевелюрой и решительно взяла меня под руку, крикнув в коридор:
- Ваня, заводи машину. Поедем за город. Человек ничего не знает о нашем острове!
И тут же на улице зафырчал редакционный «уазик»…
- Вообще, начиная во-он с той сопки и до мыса Крильон всё обустроено японцами. Но север острова совершенно неинтересен, разве, что нивхи, – продолжала свой рассказ Гаммерман уже на побережье залива.
Горы и завалы снега здесь были уже значительно осевшие и множество ручьёв, образуя обширные разветвления потомков, бежали меж галек и камней в океан. Крепко пахло йодом и снегом.
Мне опять показалось, что в туманной дали я вижу хвосты и спины чудовищ, плывущих над немыслимой бездной. Реальность уплывала и растворялась в парящем над этой бездной тумане. Но Гаммерман продолжала говорить.
- Вообще, я сомневаюсь, что все наши сопки естественные.
- Почему? – удивление моё начинало расти.
- Некоторые могут быть рукотворными. Опять же, японцы. Во-он на той сопке лес значительно ниже, чем на окружающих. Видите? Вполне возможно, что в сопке есть японские строения.
- Неужели?
- Вполне. Ведь в годы войны тут работали тысячи корейцев и пленных других национальностей. Но вряд ли остались свидетели. Ведь японцы уничтожали всех.
- Всех, наверное, невозможно уничтожить. Всё равно какой-нибудь свидетель найдётся.
- Я слышала, что их вывозили в море на специальных суднах-скорлупках, наобещав, что отправляют домой. Но далеко в море скорлупка раскрывалась надвое и буквально вываливала людей.
- Какой ужас! Значит, не советуете ехать дальше?
- Ваш выбор, - рассмеялась Гаммерман. – Мне кажется, что Вам надо очень хорошо изучить историю острова. Честно говоря, я еще не читала текстов, подобных вашим. Вы же не остановитесь на одном романе.
- Кто знает? Может быть, я не буду заканчивать и этот?
- Что вы говорите? У вас такой блестящий дар!
- Не всё золото что блестит, - разоткровенничался я, чувствуя неодолимое желание сказать именно на берегу этого залива то, что я никогда не сказал бы тёте и отцу. - Зачем же я, перелопативший горы книг и материалов о разных науках, изучивший тысячи страниц всевозможных сведений, полжизни чуть ли не проживший в библиотеках, буду смущать ум простого человека, даже не знающего фамилию Сеченов, не говоря о его труде «Рефлексы головного мозга»? Просто меня гонит жизнь неизвестно куда, и я не знаю точно своих целей.
Гаммерман смотрела на меня широко раскрытыми глазами, а потом тихо сказала:
- И всё-таки Вы не должны оставлять литературу.
Воспользуйтесь платформой Pokupo.ru для монетизации творчества. Без абонентской платы и скрытых платежей, взимается только комиссия с оборота. При обороте до 30 тысяч рублей можете работать вообще без комиссии.
С Pokupo начинать бизнес легко!
По всем вопросам - к @ivelon. Или в телеграм-чат сообщества Pokupo.
дизайнер @konti ( @digital-designe )