[Проза] Вот пуля просвистела....
Автор: @sibiryak76
Редактор: @ladyzarulem
Слово редактора:
Рассказы о войне, военных, служивых людях, даже если истории "приправлены" юмором, читать сложно. Понимаешь, что рано или поздно случится нечто, что заставит болеть душу. Так и в этот раз - вполне невинное описание службы в части есть всего лишь завязка. И ты знаешь, что рано или поздно будет кульминация, и боишься читать дальше, но дочитываешь до последнего слова...
По жанру у автора получилась, конечно, байка. Но как-то не поворачивается язык так назвать это произведение. Наверное, потому что слово "байка" ассоциируется с чем-то веселым, юморным. А у нас здесь не до юмора. Все очень, очень серьезно. Но не буду "нагнетать", думаю, вам уже самим хочется прочитать произведение Дениса.
Приступайте, хорошего чтения!
Каждый уважающий себя мужчина — тот, который уважает и себя, и окружающих, — обязан отслужить. В армии, полиции, в ФСБ, таможне и пр. Это на мой предвзятый взгляд. По сему, прошу особо не судить меня за это. Причин такому мнению — масса. Одна из них — вы таким образом «делаете реверанс» в сторону государства. Мол, я могу быть разных политических взглядов, но готов защищать свою Родину. И не надо псевдоультралиберальных заявлений, что патриотизм это пошло, архаично, не модно и не эффективно. Я отвечаю всем таким заявителям — как в старом анекдоте про человека, который не любит кошек.
К чему такое вступление? Думаю, оно необходимо, поскольку это рассказ — повествование о том, что даже в мирное время государеву слугу могут ожидать опасности отнюдь не веселые. Да, служба вещь такая. В ней есть место радостям и горестям, смешному и страшному, возвышенному и низкому. В ней, как в зеркале. отражается наша жизнь, только более концентрированно, кристаллизовано, если хотите.
Автор этих строк отслужил четыре года в таможне, в чине страшного лейтенанта, в должности дознавателя по особо важным делам. Служба здесь приравнена к военной, соответственно ,и привилегии почти те же, но и обязанности — не меньше, а, быть может, и больше. Ведь по сию пору таможню обоснованно называют экономическим ФСБ России. Как верно подметили знающие люди, отличие от полиции и армии — в цене вопроса. Понимаю и сдержанную иронию некоторых из вас, дорогие читатели, мол, Павел Иванович тоже на таможне служил, и «наследников» у него предостаточно. Не спорю, есть и такие в таможне. Но не стоит мазать всех одним мирром. Да и рассказ мой не о том.
Я надел погоны таможенника в начале нулевых. Время шло к более или менее стабильному положению в экономической сфере. Однако, наследие лихих девяностых все еще заявляло о себе. Где-то громко, где-то невнятно. Если хотите — отрыжка прежнего угара. В те годы с Казахстаном еще была определена таможенная граница. Соответственно, и общались мы с нашими младшими братьями-пограничниками достаточно плотно. Поясню: пограничная служба появилась как отдельная воинская и государственная служба только в 1893 году, в царствование Александра III, путем разделения таможенной стражи на таможенную стражу и пограничную.
Помимо официальных контактов, было и обязательное совместное несение службы на границе. Проще говоря — патрулирование. Раз в полгода каждый сотрудник правоохранительного подразделения таможни обязан был участвовать в недельном патрулировании границы совместно с пограничниками. Как приказ поступит — собирайся и езжай в Карасукские степи. Собственно, степями их назвать можно было условно, как-никак лесостепная зона. И пространств без леса хватало, и весьма большие околки были не редкость. А еще там хватало троп и дорог. Граница с Казахстаном, по сути, прозрачная, «дырявая». Вот тем и пользовались контрабандисты, которые от привычек, сформированных в лихие девяностые, отвыкнуть не могли.
Новосибирск — город особый. Это и транспортный узел, и центр предпринимательства в регионе, и научный город. Все перемешано. Основные торговые пути Западной Сибири пересекаются в нем. Не удивительно, что сюда везут, в первую очередь, свой товар и честные торговцы, и жулики. И везут эти жулики на продажу, мало того, что товар контрабандный, так еще и такой, что иначе как «дерьмом» не назовешь (об этом немного позднее, в другом рассказе). А провозят как раз через дырявую границу с Казахстаном. Через алтайские степи в районе Славгорода и Рубцовска. Через Исилькуль, что в Омской области. И, само собой, через Карасукские степи, по которым граница с Казахстаном тянется аж на 512 км.
На одном из участков этой протяженной границы два раза в год нес патрульную службу ваш покорный слуга. Так и летом 2001 года меня направили в распоряжение начальника Карасукского таможенного поста Новосибирской таможни, для несения совместной с погранвойсками ФСБ России патрульной службы на государственной и таможенной границе РФ.
Где находились секреты пограничников — не знаю. Нашей задачей было оперативное реагирование на сообщения о незаконном пересечении границы. Мне, как положено, выдали табельное оружие — ПМ, парням из таможенного СОБРа — АК. Загрузились в УАЗик и поехали патрулировать наш десятикилометровый участок.
Начало июля месяца в Западной Сибири — время благодатное. Тепло, но не жарко. Просто очень тепло. И это тепло не пропадает с закатом. Наоборот. Вечера становятся долгими, ночи становятся короткими, хоть и темные, но безмерно теплыми. Как будто в хорошее ласковое одеяло завернулся и наслаждаешься приятным теплом. Вот и тот вечерок был таким же. Несмотря на комаров, патрулирование доставляло больше удовольствия, чем неудобств. Кузнечики пели свои вечерние песни, комары зудели, но не трогали нас (спасибо рефтамиду — единственному средству, способному отгонять этих кровососущих). Солнышко, ставшее на закате оранжево-красным, медленно уходило за горизонт. Ласково погладив наши лица последним лучиком, светило спряталось, но ночная темень все еще не стремилась опуститься.
Был двенадцатый час, мы остановились, чтоб оправиться да размять ноги: все-таки три часа в сидячем положении, все затекло и требовало движения, разгона крови. Только и успели что сделать все свои дела, перекурить по скорому (те, кто курил), сделать пару десятков шагов. Вдруг, как гром среди ясного неба: «Четвертый пятьдесят первому». Ага! Это, стало быть, рация таможенников заработала.
— Слушаю, пятьдесят первый, прием.
— В районе… Двигается фура, автопоезд, сто двадцать кубов, номера новосибирские. Фрайтлайнер, цвет кабины красный. Идут в компании: проводник и сопровождение. Погранцы сейчас получат такое же сообщение. Выдвигайтесь на задержание. Как поняли? Прием.
— Вас понял, на период проведения операции радиомолчание. Отбой.
Ого! Не просто автопоезд, а джамбо-сцепка. И в сопровождении. А это значит только одно: среди всего барахла внутри прицепов есть явно что-то такое, что хозяева светить не хотят. И, возможно, противозаконное.
Побросав все свои дела, застегиваясь на ходу, мы загрузились в наши УАЗики (таможня в свой, погранцы в свой) и рванули с места в карьер. Дорога в том месте, куда мы выехали, была одна. Вела она в маленькое полузаброшенное село. Перехватывать решили в околке, в трех километрах от границы и в полукилометре от села. Добрались за две минуты. Машины оставили на въезде, сами удобно разместились на земле. Дана команда: в случае чего — лупить по колесам и по дверям ниже уровня задницы.
Опер наш, Володька Дробош, пошел вместе с погранцом вперед — останавливать транспорт. Всё. Стоим, лежим, ждем. Минут через пятнадцать послышался шум моторов. А еще через пять в околок вплыли три машины: Фрайтлайнер, Лэндкрузер и Ниссан Патрол. Наши герои «махнули», «поезд» всем составом остановился.
Володька в матюгальник кричит: «Граждане, приготовьте документы к проверке, выходите из транспортных средств. Транспортные средства к досмотру»
Только он это сказал, как в ответ из фуры высунулась темная фигура и ка-а-ак пальнет!
Вовка только и успел крикнуть: «Твою ж… Ложись!» и в сторону рыбкой. Погранец так же поступил. В смысле не крика, а действий.
Мы оружие в боевое уже привели заранее, и начали отстреливаться. Меж тем крузер-проводник рванул вперед по дороге, в призрачной надежде преодолеть околок и удрать. Наивный. Мы выезд заблокировали машиной в самом узком месте. Не объедешь. И двое наших СОБРовцев стоят, бдят. Въезд аналогичным образом был перекрыт через минуту после того. как эта кавалькада в околок въехала. Когда в фуру с четырех сторон открыли огонь, из Ниссана вывалились два шкафообразных существа и, задрав руки за голову, легли на землю. Даже не легли. Упали. Плашмя. А упорный водила из фуры продолжал нервно жать на спусковой крючок своего карамультука. В общей сложности он сделал где-то выстрелов двадцать. И только когда кто-то всадил в дверь фрайтлайнера три заряда, оттуда послышался вой и крик: «Не стреляйте! Сдаюсь!»
В пылу «сражения» как-то не особо отдаешь себе отчет, что и в тебя может прилететь. Точнее — понимаешь, но есть задача, значит, ее надо выполнить. И опасность «затеняется» немного. Конечно, чувство самосохранения все равно берет верх. И когда оно прорывается наружу (обычно после боя), начинается самое интересное.
Уже повязали раненного «стрелка» и его присных, вызвали подкрепление и стали осматривать место происшествия.
Вот тогда-то мне стало очень страшно. По-настоящему. Я увидел, насколько близко от меня прошла смерть. Меня спасло только то, что я лежал за холмиком около дерева. А в дереве, в двадцати сантиметрах выше того места, где был мой лоб, мы выковыряли пулю.
