История одной картины. Беспокойные «Русалки» Крамского
Посетители Третьяковки, разглядывая картину Ивана Крамского «Русалки», обычно в недоумении пожимают плечами: «Хм, русалки… А где же их рыбьи хвосты? Нет, это не русалки! Но и на простых сельских девушек они тоже мало похожи, уж очень бледны. Странная картина».
«Трудная штука – луна!»
Шёл август 1871 года. Художнику Крамскому посчастливилось провести это благословенное время на природе – ценитель искусств и известный предприниматель Павел Строганов предоставил свою загородную усадьбу в распоряжение живописца. Крамской бродил вечерами по окрестностям, наслаждался видами и особенно лунным сиянием и волшебством поистине сказочных мест. И он решил (что естественно для художника) запечатлеть магию ночного пейзажа на холсте. Конечно, ему хотелось наполнить полотно тем очарованием, которое неизменно сопровождает лунные ночи, но…
Крамской хотел показать лунное сияние… без изображения самой луны. О как! Но чтобы при этом всё изображённое было пронизано этим мягким светом. И надо же было такому случиться, что именно это ему никак не удавалось! Он сетовал:
Крамской старательно работал над речными берегами, растениями, холмом и избушкой в окружении тополей… Пейзаж уже был восхитителен, но художник оставался недоволен. Ему словно чего-то недоставало. Магии! И тут он вспомнил того, кому эта магия ночи удалась, только не на холсте, а на бумаге. Пером. Конечно, это был Николай Васильевич Гоголь и его сказочные «Вечера на хуторе близ Диканьки»! А именно – история под названием «Майская ночь, или Утопленница».
И ночь, и луна, и русалки
Перечитав уже в который раз Гоголя, Крамской с воодушевлением продолжил работу. Так на картине возникли образы девушек-русалок, освещенных луною. Впоследствии он говорил:
Художник не случайно говорил, пусть и полушутя, о шее, которую вполне мог сломать, увлекшись мистическим сюжетом. Его предупреждали об опасности, подстерегающей тех, кто касается темы призраков, утопленников, нечисти, населяющей потусторонность. А уж тем паче – является любителем гоголевских сюжетов, способных свести с ума. Крамской посмеивался, но со временем поймал себя на мысли, что полотно не отпускает его – изображение стало «приходить» в его сны, а желание что-то подправить в нем, дополнить, изменить превратилось в навязчивую идею.
Забегая вперед, скажу, что даже по истечении года после того, как картину купил Третьяков, художник правил «Русалок». А ведь они в ту пору уже находились в выставочном зале на всеобщем обозрении, и посмотреть на них приходили сотни ценителей искусства. Что не удивительно, «Русалки» Ивана Крамского – это первая «сказочная» картина в истории русской живописи.
Магия и жизнь
Критиками «лунное» полотно воспринялось не просто благосклонно, а восторженно. Они все, как один, сходились во мнении, что художнику удалось успешно реализовать художественный замысел, говорили, что «Русалки» есть «крайнее правдоподобие фантастического сновидения», что в отличие от многих картин того времени этот лунный пейзаж производит на публику «освежающее впечатление». И всё бы, как говорится, хорошо, да одно нехорошо – с картиной стало твориться что-то невообразимое. Ну, просто мистика какая-то.
А вскоре состоялась первая выставка Товарищества передвижников, и организаторы поместили «Русалок» Крамского рядом с «Грачами…» Саврасова. Поутру они обнаружили, что саврасовский пейзаж упал. Родилась шутка, что русалки не захотели соседствовать с «Грачами…». Однако скоро шутить кое-кому расхотелось…
По окончании выставки Павел Третьяков оформил покупку обеих картин и решил украсить ими свой дом. «Грачи прилетели» сразу «определились» с местом и заняли одну из стен кабинета коллекционера. А вот с «Русалками» пришлось повозиться. Куда бы ее ни помещали, всюду начинали происходить немыслимые вещи. То окружающим слышалось, что оттуда, где находилась картина, начинало доноситься заунывное пение, то тянуло могильным холодом… Особенно это пугало уборщиц, они отказывались прибираться в тех комнатах.
Третьякова, не склонного к мистицизму, поначалу такие разговоры раздражали, но вдруг он и сам стал отмечать, что теряет бодрость духа, если долго находится рядом с «Русалками» и любуется лунным сиянием. Да и посетители все чаще стали жаловаться, что длительное пребывание близ этой картины вызывает неприятные ощущения вплоть до безотчетной тревоги и страха. Понятно, что слухи порождают новые слухи, и вот уже нашли связь там, где ее и быть не могло: барышни, с интересом разглядывающие «Русалок», тихо сходили с ума, а одна даже утопилась в Яузе. Одним словом, репутация у картины была изрядно подпорчена. Хотя, с другой стороны, вызывала повышенный интерес…
Постоянное место «жительства» для «Русалок» нашлось благодаря совету няньки, жившей в доме Третьяковых. Именно она сказала, что картину следует повесить в углу, т. е. в затенённом месте. Старушка на полном серьёзе поведала, что на русалок плохо действует солнечный свет, они после него и ночами не спокойны, колобродят и вредничают или плачут и поют грустные песни. А вот в тени затихают и не беспокоят окружающих. Третьяков от суеверий был далёк, но решил прислушаться к совету няньки. Удивительно, жалобы на «странное поведение» картины прекратились, как и нелепые слухи. Нелепые ли? Кто ж сегодня ответит на этот вопрос…