История одной картины. «Призраки» Борисова-Мусатова: туманность, зыбкость, ирреальность
Фёдор Тютчев когда-то написал: «Душа моя – элизиум теней, теней бесплотных, светлых и прекрасных…». Эти строки вполне мог бы сказать о себе и художник Виктор Борисов-Мусатов. Подтверждение тому – его картины и, в частности, знаменитые «Призраки».
Сегодня я напишу историю создания этой картины, но вначале – небольшое отступление.
Третьяковка всегда удивляет
Она действительно каждый раз удивляет. По крайней мере, в случае со мной – точно. Когда-то меня поразила картина «Апофеоз войны», после которой я уже ничего толком и не видела. Потом было неожиданно новое открытие мною Левитана, потом – Крамского, следующим было удивление от зала Врубеля… Прекрасно! А в этом году моё внимание вдруг привлекла картина Борисова-Мусатова «Призраки».
Собственно я уже прошла мимо неё, едва скользнув по ней взглядом. Но вернулась раз, вернулась два. Всмотрелась. Чуть ли не потрогала и не понюхала :) Долго стояла, пытаясь понять, что же меня в ней так заворожило. Ну, в отношении произведений искусства это всегда не так просто понять. Удивило же вот что (это когда я чуть не носом ткнулась в холст): художник не втирал краски в холст! Он словно едва касался кистью крупнозернистого холста:
Ещё ближе:
И я подумала: «Не оттого ли и удалось художнику передать эфемерность, ирреальность изображения? Не потому ли живо представляется, что бестелесные призраки вот прямо сейчас возьмут да и испарятся с картины? Да и сам дом – тоже». Позже я прочитала, что критики и искусствоведы тоже обращали внимание на эту манеру письма Мусатова. Значит, я не одинока :) Значит в этом и правда что-то есть, и это не небрежность художника, а – стиль, продуманный подход.
«Всё уходило в прошлое»
Борисова-Мусатова всегда привлекали печальные пейзажи – запущенные сады, заброшенные усадьбы, заросшие пруды и т. п. Наверное, причины этого частично кроются в характере художника: друзья и близкие неизменно отмечали в нём меланхолию и пессимизм, частые депрессии. Поэтому никто не был удивлён, когда в 1899-м году он обратился к управляющему имением Зубриловка, находящемся тогда в Саратовской губернии (сейчас это Пензенская область) и принадлежащем князьям Голицыных-Прозоровских. Художнику не отказали в его просьбе, и вскоре он уже бродил по живописным местам бывшей когда-то роскошной усадьбы…
Конечно, он был пленён и тенистым парком, и архитектурой главного дома, и «духом старины далёкой», и «поэзией минувшего светлой и печальной», и романтическим обликом старого поместья в целом. Да, уже в то время (рубеж XIX-XX веков) усадьбу отличало запустение, хозяева очень редко бывали здесь. В 1902 году Борисов-Мусатов вторично посетил имение, его сопровождали сестра Елена и художница Елена Александрова – будущая супруга. Сестра художника вспоминала:
Символ жизни быстротечной
«Призраки» стали завершением саратовского периода творчества художника, и его, этот период, едва ли можно назвать радостным, оптимистическим. Скорее, наоборот. Некоторые критики объясняют это присутствием некой прощальности, которой и объясняется настроение мастера – настроение гнетущей печали и щемящей тоски. Но, мне думается, прямой связи здесь нет.
Борисова-Мусатова многие искусствоведы (его современники) называли художником, отличительной чертой которого являлась одна тема, одна художественная идеология, интерпретируемая, впрочем, в «лучах» различного расположения духа. Вот и зубриловским пейзажам суждено было стать символом быстротечности жизни, умирания и исчезновения с лица земли, угасания без намёка на воскрешение.
Справедливости ради следует сказать, что Борисову-Мусатову присуща мягкая элегичность, лиризм и мечтательность, и, тем не менее, он – художник с трагическим мировосприятием. Это бесспорно. И вне сомнений, что в «Призраках» мы видим яркого и последовательного символиста: мистическими тенями здесь становятся не только женщины, скульптуры, но и сад, и даже господский дом. Однако смотрите: призраки у Борисова-Мусатова словно бы материальны, осязаемы, кажется, что можно коснуться рукой складок платья (особенно того, ускользающего, что на картине слева). Один критик сказал так:
Двоемирие
Посмотрите, как движутся призраки у Борисова-Мусатова… Лично у меня создалось стойкое ощущение, что они уходят не просто из сада, но и из самой картины! Они спешат, одного (одну?) уже и не видно, лишь краешек летящих одежд проносится перед нашим взором. Очень символично. Ведь мы наблюдаем не что иное, как двоемирие: мир, представленный на холсте, полон символов прошлого и настоящего, то есть налицо совмещение мира реального – действительного пейзажа, того, что есть здесь и сейчас, и мира невидимого – того, куда уходят призраки.
Да, Борисов-Мусатов обладает безошибочным умением видеть под оболочкой реального мира духовную его сущность. Не перестану удивляться тому, с каким мастерством добивается он ощущения зыбкости изображения. Тончайшими красочными слоями структура холста не заполняется сплошь вплоть до сокрытия основы ткани. Изображаемый мир становится полупрозрачным, за тонкой завесой которого видится присутствие какого-то нездешнего света.
Постойте у этой картины подольше, и вам точно начнёт казаться, что можно снимать и снимать зрительно (конечно, зрительно!)) тончайшие слои за слоями, как невесомые паутинки или воздушную газовую ткань, а призраки будут ускользать и ускользать бесконечно в колыхании миражного пространства, словно отголоски стихающей музыки… Живописи становятся присущи такие свойства, как поэтичность и музыкальность. Сопоставьте «Призраков» Борисова-Мусатова со стихами Иннокентия Анненского – поэта-символиста, и вы убедитесь, что это так.
Источники и дополнительные ссылки по теме:
Художник Борисов-Мусатов
Борисов-Мусатов и Зубриловка
Борисов-Мусатов — мир реальный и мир грез. Характер, творчество, жизненный путь