Литературный бэкграунд
Давайте поговорим о литературе. О важных для вас книгах. Какие книги повлияли на вас сильнее всего, какие стали бэкграундом, через какие книги вас можно узнать и понять? Приведу свои мысли по этому поводу из довольно старой записи в ЖЖ - старой, но не ставшей менее актуальной. Расскажите о своих книгах в комментариях.
Хочется развеяться и подумать о чём-то приятном. Решил не просто подумать, но и рассказать. Дело в том, что довольно часто случаются ситуации, когда я спрашиваю: ты читал такую-то книжку? Про наиболее популярные, известные нет необходимости спрашивать, а вот про мои любимые - приходится. Даже не про любимые, а наиболее значимые. Есть много классических бестселлеров, которые, конечно, мною любимы, я их цитирую, но они не оказали на меня существенного влияния. Скажем "Три мушкетёра" - кто в детстве не представлял себя мушкетёром, но книга не произвела значительных изменений в моём уме, не изменила картину мира. Наш фильм и то, при всех его недостатках, имеет для меня большее значение. Ещё одна причина, по которой я хочу рассказать об этих книжках, в том, что иногда хочется сказать: прочти вот это и это, вот тогда поймёшь меня. Правда, понимаю, что просто прочитать мало, нужно ещё понять, примерно так же как я. Если бы я сам мог объяснить то, что написано в этих книгах, то сам бы стал автором бестселлеров, так что я даже не буду пытаться полно описать их влияние. Это не будет рецензиями на книги, не пересказом их содержания, скорее просто попытка вспомнить любимые книги и моё отношение к ним, немного расскажу о том, как они читались. Буду стараться придерживаться хронологии того, как я их читал, но скорее получится хронология того, как я их сейчас вспоминаю. В процессе написания оказывается, что могу выделить очень немного таких книг, возможно, будет продолжение.
"Одиссея капитана Блада"
Начну с этой замечательной книги, которая, почему-то, не очень популярна среди моих знакомых, но Борис Акунин включил её в список лучших книжек для мальчиков. Не могу сказать, когда прочитал её первый раз, но это было то время, когда все мечтают стать пиратами, бороздить океан и участвовать в лихих схватках, захватывать сокровища. Вся эта детско-юношеская мечта, как говорится, "ошень романтишно". Представлять себя на палубе корабля под развивающимся чёрным черепом с костями, несущемся по волнующемуся морю к не менее волнующему сражению с испанскими галеонами за золото инков. Идти на барке на абордаж фрегата, где команда в несколько раз больше твоей и всё равно побеждать. Но не эти стандартные вещи, которые можно встретить во многих книгах, оказали на меня влияние, которое я понял позднее, может быть, при следующих прочтениях. Сама личность врача, ставшего капитаном пиратов, сохранившего благородство и честь, а так же его любовь к другому достойному человеку, Изабелле, дочери тирана-плантатора, вот что теперь является для меня важным в книге. Многие книги близкого жанра, например, "Три мушкетёра", очень хорошо читаются одним-два раза, но затем их очарование пропадает. Помню, давно уже, взялся перечитывать мушкетёров и бросил не дойдя до середины: стало скучно из-за того, что отлично помню, хотя читал несколько лет назад, всё действие, пусть и не во всех подробностях. Блада я тоже хорошо помню, но чтение всё равно затягивает, заставляет сопереживать героям приятными эмоциями. Если будет настроение, когда не хочется читать непроверенного нового, перечту, уверен, что с удовольствием.
"Отклонение от нормы"
С этой повестью у меня целая история, роман. Началось всё с того, что я взял её в поездку в Стамбул — на всякий случай, тонкая книжка в мягкой обложке, мало места занимает в багаже. Я не думал, что у меня будет время и настроение читать, но я чем-то отравился и несколько дней пролежал в гостинице. Заняться было нечем, потому я открыл книжку... прочитал от корки до корки, закрыл заднюю обложку, перевернул книжку и начал по новой. Так началось моё знакомство и увлечение Уиндемом. Позднее я купил полное собрание сочинений, которое прочитал опять же от корки до корки, но всё же "Отклонение от нормы" осталось самым важным для меня произведением этого автора. У него есть известный в России роман "День триффидов" (известный благодаря переводу Стругацких), который я могу рекомендовать прочитать в первую очередь, он отличный, тоже повлиял на меня, но меньше, чем Отклонение. Эту повесть я читал в трёх вариантах: первый - литературный перевод, затем в собрании сочинений - подстрочник, а потом ещё купил оригинал изданный Пингвином. Очень интересно было сравнивать и находить, что вот тут вырезан кусочек из подстрочника, а вот это в литературном варианте иначе, немного изменился смысл, но зато красиво. Перечитывал эту книгу множество раз, даже не сосчитать сколько, но в какой-то неуловимый момент с ней случилось то, что случается с вещами, фильмами, книгами и даже людьми. Я её перерос. Не то чтобы мне стало не интересно читать, нет, хотя я и знаю её досконально, всё равно читаю с удовольствием, но нет какого-то глубинного содержания, которое постигается во время чтения. Видимо, я его уже постиг и осталась просто замечательная повесть, которую при случае перечту как-нибудь.
Кортасар
У этого автора я могу выделить целый ряд произведений произведших на меня впечатление и оставивших сильнейшее воздействие. К сожалению, я уже забыл с какого рассказа я начал знакомство с Кортасаром, но помню, что, прочитав этот небольшой текст, понял, что хочу прочитать и всё остальное. Так началось длительное увлечение, в течении которого я постарался прочесть всё, надеюсь ничего существенного не пропустил. Начать рассказ нужно с главного его произведения "Игра в классики" — на мой взгляд, лучший его роман. Обычно говорят о трёх его основных романах, не учитывая ранних: Игра, "62. Модель для сборки" и "Книга Мануэля". Вторая книга слабее, а третья, хотя и очень сильна, ещё скажу о ней, несколько подпорчена политическими взглядами Кортасара, ярко выраженными в романе. Игра начинается несколько занудно и медлительно, но затем затягивает всё сильнее, погружает в мир Парижа с его улочками, двориками, тёмными подъездами и прокуренными комнатами. Кортасар признанный мастер сочетания реального и вымышленного, привычного и сверхъестественного, что он отлично показывает в блужданиях героев по городу и мыслям. Книга устроена хитрым образом, и читать её следует не в прямом порядке (он лишь для поверхностного читателя), в ней появляются вставки новостей, которые читают персонажи (и автор в процессе написания, если правильно помню). Последнее наиболее ярко будет выражено в Книге Мануэля, где эти заметки будут играть существенную роль, поддерживающую основной сюжет. Такое задание контекста меня впечатлило и тут, в этой книге, я поступаю подобным образом, введя тэг "тем временем". Игра в классики определила (в то время, сейчас только "повлияла") на моё отношение к целому ряду вещей, например, в ней довольно много говорится о ревности, и отношение главного героя к ней я перенял после очередного прочтения и погружения в атмосферу книги. В эпоху тотального увлечения Кортасаром я хотел быть, жить как его герои, подражать им. Мои собственные персонажи стали пытаться походить на кортасаровских, вести как они, но только на питерской почве, на питерских набережных. Не скажу, что у них, и у меня, это получилось, но мне до сих пор нравятся свои тексты того времени и остался кортасаровский отпечаток и на всём моём последующем творчестве. Вообще Кортасар много говорит собственно о литературе, так даже вырванная из контекста фраза "с некоторых пор я бросил шашни со словами. Я ими пользуюсь, как вы и как все, с той разницей, что, прежде чем одеться в какое-нибудь словечко, я его хорошенько вычищаю щеткой " говорит о рефлексии автора на эту тему. Таких цитат могу привести довольно много, но чтобы не вырывать их из контекста пришлось бы цитировать по несколько страниц кряду. О Книге Мануэля скажу коротко. С годами Кортасар стал активным социалистом, поддерживающим страны Латинской Америки, что легко читается в Книге Мануэля. В его прозе стало больше открытой жестокости и неприятных, но жизненных, описаний, в том числе в виде вырезок из газет, которые приведены в книге. Но он продолжает затрагивать важные вопросы и проблемы, а также некоторые ответы и решения, которые заставляют задуматься и даже иногда поменять точку зрения, мировоззрение. У Кортасара не только крупные произведения достойны вдумчивого прочтения, некоторые его маленькие рассказы и повести я люблю ничуть не меньше. Важную роль сыграла повесть "Преследователь", непритязательно включённая в какой-то сборник рассказов. Вместе с Игрой в классики она открыла для меня мир джаза первой половины 20го века. Если в Игре герои слушают огромное количество музыки, обсуждают её, говорят о музыкантах, то Преследователь посвящён одному из знаменитых джаз-музыкантов Чарли Паркеру и описывает ту среду, в которой он жил и работал. Позднее я даже нашёл, купил и прочёл биографию Паркера. Нужно отметить, что я так и не стал его поклонником, не стал поклонником джаза тех времён, но прочёл биографию с большим удовольствием. Другой мир, другие люди, иной подход к жизни и даже ко времени. "Я это сыграл уже завтра". И мир музыки, от которого я далёк. А одна из песен Чарли Паркера долго стояла у меня на телефоне на месте звонка. Рассказы Кортасара я могу перечислять долго, но назову лишь несколько: Аксолотль, Каждый шар - это куб (редко издающийся превосходный рассказ на одну страничку, его можно найти тут), Другое небо. Последний - одна из немногих причин, которая тянет меня съездить в Париж, посмотреть на галереи, где происходит действие. В других произведениях Кортасара тоже много Парижа, про Игру в классики и Париж уже упоминал, но именно тут он описан так, что хочется посидеть в тех кафе, посмотреть на людей в галереях, пройтись по переулочкам. Правда, я думаю, их уже нет, как нет описанной атмосферы, всё сменилось в быстром темпе современного мира. В целом сложно перечислить всё кортасаровское, что оставило свой след. До сих пор думаю, что хотелось бы писать как Картасар, что он писал так, как я бы хотел уметь, правда, со временем понял, что нужен именно его стиль, а некоторые особенности сохранить свои. Всё-таки живу в Петербурге, а не в Париже, это накладывает существенный отпечаток. Первой я перерос Книгу Мануэля (политика вытеснила часть глубинных слоёв), затем Игру в классики. Видимо, за все разы прочтения я впитал, а затем усвоил, переработал то, что хотел передать автор. А вот рассказы и повести остались легки для чтения, для работы с идеей заложенной (по одной на текст) в них.
Стругацкие
Тут ещё труднее, чем в случае с Кортасаром, выделить одно или несколько произведений, так как их многие романы и повести взаимосвязаны, но я постараюсь расставить акценты. Началось моё знакомство со Стругацкими с отличной книги (отличные как текст, так и материальный носитель с очаровательными картинками) "Понедельник начинается в субботу", но не могу сказать, что она вызвала какой-то переворот или даже просто поворот. Тоже самое могу сказать про "Обитаемый остров" — увлекательное чтение, но скорее развлечение, на уровне капитана Блада, но с учётом того, что читалась значительно позже, не оказала такого влияния. А вот "Малыш" — это чтение уже для людей старшего возраста, в первый раз я не до конца понял, перечитал недавно, и роман понравился значительно больше — там затрагиваются глобальные вопросы, о которых задумываешься с необычной точки зрения. Дальше можно перечислять долго: Улитка на склоне, Жук в муравейнике, Волны гасят ветер, Град обреченный, Парень из преисподней, Гадкие лебеди — во всех них есть что-то, ради чего стоит их читать, что поможет понять мир и людей. Мне иногда бывает сложно объяснить что-то, хочется отослать к Стругацким: это отлично описано в Улитке, описание дирекции; Молчун сталкивался с той же самой проблемой; и так далее. Отдельно нужно выделить два произведения: Трудно быть богом и Отягощённые злом. Оба произведения до сих пор социально актуальные. Но если первый роман подходит и для подростков (как Обитаемый остров и Понедельник), то второй не содержит этой легкой развлекающей составляющей. Трудно быть богом первый раз я читал как приключенческий роман, был ещё мал, чтобы понять глубокие смыслы. Позднее я стал понимать, что в книге ещё много всего, что раньше я не понимал и пропускал между строк, что не мешало мне читать с огромным увлечением. Перечитывая последний раз, моё внимание выделяло совсем другие места, чем в предыдущие разы, меня стали интересовать совсем другие моменты в книге. Барон Пампа, крутящий тяжёлый двуручный меч, напоминающий грузовой вертолёт, стал менее интересен, чем беседа дона Руматы с Будахом о том, почему трудно быть богом и можно ли помочь людям. Или фраза "там, где торжествует серость к власти всегда приходят черные". Или диалог Руматы с Кирой. Эта книга хорошая для разных возрастов, её можно перечитывать много раз. А вот Отягощённые злом (ОЗ) — иного типа книга, уже специализированная. Она не проста для прочтения, требует немалых умственных усилий, чтобы одолеть все сюжетные сложности, зато создаёт вполне законченную картину описуемого места действия и персонажей. ОЗ затрагивает важные социальные и межличностные проблемы, которые играют столь важную роль в повествовании, что если их игнорировать, пропускать, как я делал при первом прочтении Трудно быть богом, то читать ОЗ станет скучно и почти нечего: останутся лишь небольшие кусочки, которые интересны сами по себе, не являются постановкой проблемы. Это социальные вопросы-задачи являются одновременно и сильной и слабой стороной книги: они заставляют задуматься, могут увлечь, но после того как они получат ответы-решения (не в книге, не из книги), роман перестаёт быть интересным, я его уже перерос — в этом его слабость. Так сложилось, что с большинством ранних произведений Стругацких я познакомился позднее всего, но они меня удивили, можно даже сказать потрясли, своим отличием от поздних работ. Удивило то, как Стругацкие изменились, поменялось их отношение к людям, социальный (и социалистический) оптимизм сменился чем-то похожим на пессимизм, они потеряли надежду на благоприятный исход ( что отлично видно в ОЗ). А в ранних книгах, "Стажёры", "Путь на Алматею" и другие, изображены сильные нравственно правильные личности с активно-позитивной жизненной позицией — такие, какие должны быть все люди в счастливом социалистическом будущем, когда можно не думать о зарабатывани денег, а заниматься любимым делом (часто наукой) и саморазвиваться, самореализовываться там, где хочется. Очень приятно читать о таких людях, о том как они справляются с проблемами, не забывая шутит по ходу борьбы с неприятностями. Психически здоровые люди, и, читая, немного становишься похожим на них, заряжаешься этим оптимизмом и чистотой, нравственностью. Мне кажется, что эти ранние произведения неправильно менее раскручены, чем более поздние произведения (но не самые поздние, которые тяжелее и скорее для избранных).
Здесь уже можно немного просуммировать выше сказанное и сформулировать так: Кортасар повлиял на творчество и личностную часть мировоззрения, на осмысление целей, причин, смыслов существования и сосуществования. А Стругацкие на социальную часть и общечеловеческие, глобальные вопросы, которые авторы часто затрагивают, особенно в трилогии о Каммерере и его работе в КомКоне-2. Да и в его противостоянии Страннику на обитаемом острове. Или возникающих при игре с Малышом. Пожалуй, почти везде у Стругацких. Дальнейшая часть будет менее художественной, но не менее интересной.
"Религия мира: опыт запредельного. Психотехника и трансперсональные состояния"
Этот основной двухтомный труд Торчинова не только очень методичен, фундаментален и масштабен, но и написан отличным языком, что делает его легким и интересным чтением. Меня поразило, что автор начинает большим разбором терминов, которыми он будет пользоваться на всём протяжении книги, этому посвящён первый не маленький раздел первого тома. Кому-то он может показаться занудным, зато потом при прочтении нет никаких неточностей, размытостей. Мне кажется, что так должна начинаться любая серьёзная книга, но похожее встречал разве что у Спинозы. Из книги можно почерпнуть не только множество интересных фактов о древних или восточных религиях и традициях, но и разобраться втом, что такое религия, как религии появлялись, что является их основаниями, предпосылками. После прочтения начинаешь иначе смотреть на многие исторические события, религиозных деятелей и религиозные лозунги. В отличии от предыдущих, полностью художественных книг, я не могу посоветовать Торчинова всем, он специфичен, но Опыт запредельного можно прочесть хотя бы наискосок, чтобы представлять себе ритуалы религий Древней Греции, Рима, ближневосточных стран. Периодически возникает желание перечитать книгу, чтобы переработать написанное с новыми имеющими знаниями, однако его объемность, двухтомность, и наличие множества других книг, отодвигают исполнение на неизвестный срок. По этой же причине, ограниченная художественность, специфичность содержания, я не буду углубляться в прочие книги этой направленности, преимущественно буддийские.
"Кочерга Витгенштейна"
Ещё одна книга на границе художественной литературы и философии, которую можно читать даже если мало интересуешь философией науки. В ней есть целый ряд аспектов, которые сделали роман значимым для меня. Прежде всего это контрастные образы двух основных героев книги — Поппера и Витгенштейна, чтобы вырисовать которые, автор изображает Европу первой половины двадцатого века: первая мировая, Вена, дворцы, благотворительность, музыканты, расслоение общества, националистические движения, влияние нацизма, судьбы великих евреев и многое другое. Этот увлекательный фон замечателен и познавателен сам по себе, из-за него у меня появилась тяга съездить в Вену, посмотреть дворец семейства Витгенштейнов, который проектировал сам Витгенштейн, где у них на вечерах играли знаменитые музыканты. Сочно описывается университетский мирок в послевоенной Англии (конец 40х), где жил, размышлял, преподавал и общался Витгенштейн. С другой стороны, так же обстоятельно автор описывает причины того спора, в котором Витгенштейн то ли машет, то ли кидается, то ли использует как пример, ту самую заглавную кочергу. Причины философские, значит, подробно описываются, на том же фоне, этапы развития философских взглядов Поппера и Витгенштейна. Что важно, непросто описываются, а раскрываются причины формирование тех или иных особенностей философских предпочтений. Книга не очень легка, но местами захватывает по самые уши. Один пример, который я люблю рассказывать тем, кто в теме: Витгенштейн — один из самых крупных философов науки в 20 веке, я бы сказал, что он входит в первую тройку таковых, но при этом у него было лишь одна прижизненная публикация — работа написанная в молодости, когда он сидел в итальянской тюрьме, как военнопленный в первую мировую войну.