Весны пост: Евстигней Порфирьевич
Евстигнею Порфирьевичу казалось, что по мере взросления его организма волшебство окончательно уходит из его жизни. В конце очередного декабря он уже совершенно не удивлялся отсутствию пресловутого «Новогоднего Настроения» (ТМ). И привыкшее к обману сердце с тоской ожидало нового разочарования, которое, разумеется, не заставляло себя долго ждать. Благо, ожиданий, как и разочарований, с каждым Новым Годом становилось всё меньше и меньше.
Между тем собственный День Рождения Евстигнея Порфирьевича давным-давно потускнел, заржавел и покрылся пылью, которую он гадливо смахивал один раз в год, потому что «так надо». В урочный день он покупал с утра пару тортов, натягивал дежурную улыбку на лицо и шагал на работу принимать поздравления от коллег. И до самого вечера потом отвечал, отвечал и отвечал на поздравительные сообщения, часть из которых являла собой образцы бессмысленной и безжалостной праздничной сетевой поэзии.
Алкоголь давно не приносил радости, не молодил душу Евстигнея Порфирьевича и не пробуждал интерес к жизни, а всего лишь расстраивал пищеварение, вызывал неприятное отупение, приводил к локальным экстремумам график кровяного давления и провоцировал долгую и нудную мигрень.
Общение с людьми тоже приносило всё меньше удовольствия. Раскрывать перед ними душу не было никакого желания, а обыденные разговоры ни о чём Евстигней Порфирьевич находил вымученными и неискренними.
Дома Евстигнея Порфирьевича всегда ожидал кот, необходимый для искренних и непринуждённых разговоров, новостной телеканал, потребный для формирования собственной картины видения мира, и множество недодуманных и несформулированных мыслей, составлявших настоящий его смысл жизни.
И если вам покажется, что жизнь Евстигнея Порфирьевича несколько монотонна и однообразна, то, возможно, вы будете правы. Но не совсем.
Не совсем, потому что один раз в год душа Евстигнея Порфирьевича всё-таки расцветала. Торопливо шагая по серым улицам своего города, в один прекрасный день Евстигней Порфирьевич вдруг с удивлением обнаруживал, что улицы стали уже не такими серыми. Как будто, они даже наоборот, яркие. И воздух как будто уже другой: сладкий, свежий и вкусный. И птицы, птицы! Ведь поют! Худо-бедно, но чего-то чирикают, а это ведь чего-то да стоит. И при этом ведь люди улыбаются, солнце светит, и небо голубое-голубое, аж не верится.
И тогда Евстигней Порфирьевич понимал, что наступила весна, что жизнь продолжается, что она замечательна и что, несмотря на отдельные недостатки, в ней всё будет хорошо. Он вдыхал вкусный воздух полной грудью, брал отгул на работе и шатался по городу пьяный и счастливый. А дома, в однокомнатной сибирской хрущёвке, у окна восседал голодный кот, щурился на солнце и с тоской ждал загулявшего хозяина.
О том же, как Евстигней Порфирьевич возвращался потом к своей серой и обыденной жизни, мы писать не будем. Не хочется. Просто… С наступлением весны вас, дорогие товарищи! Все мы немного евстигнеи порфирьевичи, но надо с этим как-то бороться.
Между прочим, пытливые следопыты могут попытаться отыскать в ветвях кустарника на фото обыкновенную свиристель, которую пытался сфотографировать криворукий фотограф-автор.