Однажды Маша... Нам с тобой повезло
Каждый несчастлив ровно настолько,
насколько он сам считает себя несчастным...
*Дж. Леопарди
Однажды Маша заглянула в гости к Маринке. Они были знакомы лет десять, если не больше, и Марина, которая была старше, все это время была для Маши и задушевной подругой, и жилеткой, и советчицей. Почти сестрой. К ней тянулись, как к источнику живительного тепла - Маринки с ее лучистыми ласковыми глазами на всех хватало.
В этот раз что-то было не так: подруга была задумчивой, и казалось, Машу слушает через раз.
- Что-то случилось? - Маша прервала свои новости.
Маринка не спеша кивнула:
- Я у врача сегодня была. Все подозрения подтвердились.
Она протянула Маше бланк. Под длинным перечнем результатов обследования значился зловещий диагноз: "Злокачественная опухоль...".
Дочитывать Маша не стала, строчки расплывались...
- Как же это... Как же так, Марин? Может, ошиблись? - шептала она.
- Нет. Но ты не раскисай, мать. Мне вот только переварить все это нужно, к утру в норме буду. Мы еще повоюем!
Потом у нее началась череда операций, выворачивающей наизнанку химии, осложнений-ремиссий-реабилитаций... Маша старалась как можно больше времени проводить рядом с подругой. На все ее слезы-сожаления, Маринка лишь ласково трепала ее по щеке: "Но-но, не падать до выстрела!" В этом была вся Марина: я еще жива, я могу еще много хорошего сделать, много всего в этом мире увидеть...
Рядом с Мариной были друзья, любимый муж, дочь Аленка - все как-то еще крепче сплотились. А в моменты ремиссии Маринка по-прежнему могла сорваться на ночь глядя на другой конец города - отвезти мед простывшей подруге, приютить у себя питомца на время отпуска другой, собрать у себя за уютным столом компанию семейных друзей. Для каждого у нее была готова улыбка, каждому находила добрые, так нужные в минуты уныния слова... Появилась надежда, что все еще наладится, все будет, как раньше.
Весной Марина с Эженом собирались в круиз, отметить 20-летие свадьбы... А в Рождество...
В Рождество Марины не стало.
Маша бродила по улицам, глотая слезы... Казалось несправедливым, что мимо мчатся машины, как ни в чем не бывало, прохожие бегут по своим делам, будто ничего не случилось, мир живет, как всегда, а Маринки, которой было всего 40, больше нет... Маринки - нет! А они - эти все дурацкие прохожие - есть! И всякие маньяки-преступники-подлецы - есть! А Маринки... ее светлой и доброй подруги - нет...
Так сиротливо еще никогда не было.
Раздался скрип тормозов и Маша, очнувшись, отпрыгнула на тротуар.
"Что это я, - пронеслось в голове. - Надо же об Аленке позаботиться. Вот кому сейчас хуже всех - осиротеть в 18 лет..."
Маша прислонилась к дереву и достала телефон. Она не представляла, как найти слова утешения для Аленки и Эжена. Все соболезнования казались какими-то пустыми, казенными...
- Машуль, не плачь! - раздалось в трубке. - Маме бы это не понравилось. Придешь?
Маша, всхлипнув, кивнула и отключилась.
- Похороны завтра, - сказала Алена, открывая дверь. Глаза предательски припухли... - Знаешь, Маш... Я всегда буду помнить ее "Не падать до выстрела!" Я справлюсь...
Они прошли на кухню и Маша привычно заварила чай. Она боялась заговорить, чтобы не разрыдаться. Потом развернулась и крепко прижала Аленку к себе... Нужные слова утешения так и не приходили в голову.
- Маш, ты не плачь, - произнесла вдруг 18-летняя девочка. - Мы же с тобой не несчастные. Мы - счастливые. - Она глубоко вдохнула. - Нам, в отличии от других людей, повезло столько лет прожить рядом с таким человеком... А ведь могли и не встретиться...