История из жизни

Hочью я пошел прогуляться в парк, где любил ходить еще в детстве. Там есть одно место - старый заводской заброшенный коллектор - огромная бетонная труба, уходящая под землю, полная тьмы, битого стекла, использованных шприцов и мятых пластиковых бутылок. Я много времени проводил там раньше.
Чтобы дойти до коллектора, надо было пересечь парк и полудикий подлесок. Было морозно, так, что воздух освещаемый фонарями приобрел бледно-синеватый оттенок. Наверное это кровь земной атмосферы застыла от печали всех разочарованных со всего мира.
Для прогулки я надел теплую куртку, которую мне подарила одна пожилая женщина. Ее муж умер, и она осталась совсем одна. Она подарила мне куртку, когда я зашел к ней, чтобы повесить штору в ванной. Это была куртка ее мертвого мужа.
Я шел среди черных деревьев и глядел по сторонам, за мной тянулись обрывки утраченных человеческих связей, они волочились по злому затвердевшему снегу. Потерянные кем-то люди: дети, родители, друзья - обрывки воспоминаний, чья-то внутренняя пустота, чья-то потребность в любви, утраченные чувства, ощущение ненужности. Все это ползло и цеплялось за промерзшие костлявые ветки парка из моего детства.
Я шел и мрачно размышлял. Умру ли я быстрее, если буду ходить в куртке мертвеца? Мне казалось, что да. Я думал о людях времен Второй Мировой войны, о тех кто был в Ленинграде или на фронте. Они брали одежду умерших соратников? Были ли среди них те, кто в силу обстоятельств оказался вынужден снять пальто или шапку с мертвого товарища чтобы согреться? И как изменилась потом жизнь этих людей? О чем они думали в такой печальный момент?
Размышляя, я пришел и остановился на краю.
Рядом с коллектором болезненно, бессильно упал в воду и затем вмерз пустынный полуостров обросший по-боку кустами и переломанными деревьями. Далеко, на другом берегу белого необъятного городского пруда, желтыми точками горели фонари автодороги. Тихо шумел поток машин. Гавкала одиноко чья-то сторожевая собака, где-то за горизонтом.
Я вспомнил Тоню Милову. Это была симпатичная, но очень замкнутая девушка. У нее не было отца, он умер от гангрены, когда она была еще очень маленькой. Тоня почти всегда молчала. Все о чем она могла говорить было пропитано болью. Не важно, что: история о том, как она сходила погулять, пересказ романтической комедии или мысли о тихо плывущих в небе облаках - каждое ее слово было покрыто льдом. Она понимала, что такие ледяные слова никому не нужны. Поэтому молчала.
Мы познакомились с ней на берегу этого пруда, в прошлом году, в середине января. Было так же холодно. Я тогда шел в парк, чтобы сжечь старые любовные письма, которые мне вернули на почте. Она сидела на скамейке в ситцевом голубом платье расшитом цветами и птицами и дрожжала от холода, глядя куда-то в даль. Вокруг никого не было. Я тогда остановился и замер, увидев ее.
Никогда сразу не поймешь, как поступить в такой ситуации. Такие встречи выбрасывают тебя куда-то за пределы твоей обычной, понятной жизни.
Она посмотрела на меня. Я подошел, снял куртку и накинул ей на плечи.

• Что ты тут делаешь? Ты же вся замерзла.
  Она не ответила.
• Пойдем скорее в тепло, давай, вставай. Давай-давай, поднимайся, ну же. - Я приподнял ее за локоть и мы быстро пошли в ближайшее кафе. Я угостил ее двумя чашками горячего чая с лимоном и стал выпытывать у нее о том, что случилось, где она живет, как очутилась в такой мороз на улице.
  Мы сидели там, пока она не отогрелась. Мне удалось узнать немного о ее жизни, о смерти отца, о том какой темный отпечаток оставила эта смерть на ее судьбе. Мы поговорили немного о кино, о книгах, о небе и солнце. Один раз она даже улыбнулась.
  Я решил, что не отстану от нее, пока не буду уверен, что она впорядке в безопасном теплом месте. Но когда я отошел, чтобы рассчитаться за чай, она пропала. Мне сказали, что она выбежала из кафе.
  Я выскочил на улицу и стал озираться по сторонам. Ее нигде не было видно. Под действием предчувствия, я бросился на берег пруда. Подбежал к той скамейке. Увидел вдали, посреди пруда, ее силуэт. Она бежала по льду. Ее платье колебалось от сильного ветра. Я побежал за ней. Чувствуя, что сейчас случится что-то ужасное, я бежал изо всех сил, хватая ртом ледяной раздирающий горло воздух. Она была далеко от меня. Я не моргая следил за каждым ее движением.
  Я почти догнал ее, когда она вдруг провалилась под лед...
  Я стоял во мраке зимней ночи по колено в снегу, глядя на тот берег, слушая шипение едущих там машин, и вспоминал о Тоне. Все казалось мне прекрасным: шум ледяного ветра, пунктир света фонарей на том берегу, темнота безлунного неба, треск проводов линии электропередач над головой - я чувствовал, как каждая снежинка маленьким узорным кристалликом лежит и существует рядом с другой снежинкой, как сторожевая собака, где-то за горизонтом, лает в воздух, как из ее пасти выходит морозный пар, и это был звук! Я вдыхал, впитывал, вслушивал, всматривал, внюхивал, всё, весь мир, до молекулы. Я знал, что Тоня растворилась во всем этом, и все это - стало прекраснее