Городские сказки: Кошка и Лис
Автор: Ева Храмова
Кошка была маленькая и грязная.
Она и на кошку-то не очень была похожа: длинная, некогда белая шерсть потемнела и свалялась, грязными дредами свисая с худенького тельца, ухо порвано, хвост, сломанный в нескольких местах, криво сросся зигзагом. Тяжелый хрип, плохие от жизни на улице желудок и почки. Блохи.
Совсем не так выглядят холеные кошечки ее ангорской породы, вальяжно развалившиеся за стеклами в окнах домов.
«А ведь когда-то и у меня был дом…»
Этой ночью Кошка полулежала на тротуаре под холодным весенним дождем и никуда не шла. Слишком голодная, слишком уставшая, слишком…
Наступит утро, и мимо нее потянутся куда-то люди. Вперед, назад… Мимо. Никто не обратит внимания. Всем – все равно.
Лис шла медленно. Почти лениво. Подумаешь, три часа ночи. Вокруг все равно никого. Дождь хлещет. На голове мотошлем с ушками – Пашкина даренка, презент заядлого кошколюба, – дурацкая защита от дождя. Сам мот пришлось оставить у Пашки, там какая-то поломка, Лис не понимает, какая. А Пашка умный, разберется. Можно было бы и самой у него остаться, но тут всего пара кварталов, да и… Пашка хорош как друг, такой друг-время-от-времени, друг-иногда. Вместе где-то посидеть в пятницу вечером (чтобы не дома в четырех стенах, и чтобы не приставали: «Вашей маме зять не нужен?»). Выбраться на выставку, на которую очень хочется, но скучно идти одной. Попросить помочь, подставить дружеское плечо или большую просторную жилетку для слез и грязных ругательств в те дни, когда размеренная, нормальная такая жизнь рушится, а ты не знаешь, как все исправить. Потому что исправить все – нельзя.
На работе – подстава, не доказать. Как следствие – увольнение. И ладно бы просто, а такой ушат помоев на голову вылили – полдня в ванне проторчишь, не отмоешься. Квартира съемная, послезавтра платить. Мот этот, кредитный, всего неделю как купленный, тоже, зараза, сломался. И все, нет больше привычной жизни! И что самое поганое – некому рассказать. Никто не станет слушать. Только вон, Пашка. Влюблен, поди. На что-то, дурак, надеется.
Это началось еще со школы. Лис, тогда просто Алиса, сторонилась людей. Сверстники не брали ее в игры, но и тогда, и после это ее вполне устраивало. Время от времени пытались издеваться. Посильней ударить, побольней уколоть. Найти самое уязвимое место. «Я сама. Я сильная. Я справлюсь», – твердила Лис. И справлялась. Сама.
Сама научилась давать сдачи и не жаловаться старшим. Сама делала домашнюю работу, ни у кого не списывая. Сама развлекала себя книгами и кино. Сама поступила в институт с конкурсом в сорок два человека на место. Сама закончила с красным дипломом. Даже не плакала никогда. До сегодняшнего вечера. И всегда это одиночество ее устраивало. Тоже до сегодняшнего вечера.
– А сейчас посмотришь вокруг, – тихо проговорила она, – вот как на этой пустынной улице, ни-ко-го!
Рассмеялась нервно: а что если кто-то? Есть? Смотрит из-за угла многоэтажки. Выглядывает потенциальную жертву. Ее. Лис.
«Да ну, нет! Кому оно нужно, в такой-то дождь!»
А если даже кто-то и появится, не страшно: она в школе пару лет карате занималась (не черный пояс, но есть), сможет ответить обидчику. О том, что в обтягивающих кожаных штанах и кожаной же, узкой в плечах куртке ногами-руками особо не помашешь, Лис старалась не думать.
«Надо же. Всего один ушат помоев! А вроде бы я того… сильная».
В темноте у дома глаз заметил какое-то движение. Лис остановилась, повернула голову: что там? Кто? Мышь? Крыса?
Мышей девушка не боялась. А вот крыс…
«Великовата для крысы. Разве что неподалеку радиоактивная помойка… Или это существо – плод генной инженерии?..»
Лис подошла ближе. «Плод генной инженерии» не двигался, равнодушно фосфоресцируя в неровной фонарной тьме зеленоватыми глазами.
– Да это же, кошка! Ты же кошка, верно?
Это было похоже на удивительный сон: кто-то ее увидел, заметил, окликнул. Кто-то с ней заговорил!
Кошка открыла рот, чтобы поприветствовать большое и черное, говорящее с ней, но ее короткого «мря!» человек (а это был определенно он), кажется, не понял.
Лис оказалась совсем рядом с Кошкой, присела на корточки перед ней. Та опешила от такой близости человека, испугалась, захотела рвануть подальше, но сил хватило только чтобы предупреждающе зашипеть.
– Ты… ты шлема боишься, да? – почему-то решила Лис. – Так я сниму. Смотри.
Недолгая возня с застежками – и по плечам девушки рассыпались алые кудри.
Теперь дождь лил и на голову, и на волосы, и лицо.
– Видишь, – Лис постаралась улыбнуться. – Я человек.
– Вижу, – ответила Кошка, но девушка не поняла ее.
– Эк тебя угораздило. Одна, на улице, без никого! – и снова, эхом, будто услышанное совсем недавно, а по факту – сказанное ею же, повторила: – без ни-ко-го!
«Кошки на улицах, – сказал как-то Пашка, – живут плохо и мало. У них, как правило, раньше были люди, которые их когда-то любили. А потом – не стало. Или люди перестали их любить, если такое отношение, когда можно взять и перестать, вообще можно называть любовью».
– Одна, значит? – Лис осторожно протянула к Кошке ладонь.
Та робко втянула воздух. Пахло колбасой, сыром, блинами – теплыми, домашними запахами. Уже смелее ткнулась носом в ладонь. Та ласково прошлась по свалянной шерсти, осторожно почесала рваное ухо.
– Какая ты мокрая, – не без удивления проговорила Лис. – И… грязная. И шерсть – как панцирь!
– И лишай есть! – веско добавила Кошка, и даже вытянула пораженную лапку, чтобы человеку было лучше видно. – Смотри, вот здесь.
– А ведь мы с тобой похожи, – тихо проговорила Лис. – Обе – драные кошки. Переломы, синяки, царапины. Все там, под грязной шерстью, свалявшейся в один общий ком. Сквозь него тяжелее дотянуться до нежной кожи… – неожиданно вспомнила старые слова из любимой в детстве книжки: – Мы с тобой одной крови. Ты – и я! – И, будто это дало возможность понимать друг друга, усмехнувшись, добавила: – А на меня сегодня, представь, ушат помоев вылили.
– Сочувствую, – тихо мрякнула кошка. – На меня пару дней назад тоже.
И Лис внезапно ее поняла…
«Заметишь на улице кошку, – будто специально вещал в голове голос Пашки, – бери в охапку и тащи домой. Тетке своей, у которой хату снимаешь, потом что-нибудь объяснишь. На худой конец, в коридорный предбанник запихнешь. На крайняк, ко мне притащишь. Это первым делом: оградить кошку от опасностей на улице. Люди, собаки, машины. Еще неизвестно, что страшнее!»
Лис погладила Кошку между ушей:
– Слушай, Кошка. А хочешь у меня жить, а?
– Жить?..
– Ну, жить, вместе.
– Как?..
– Ну, просто так. Мы с тобой это… похожи. Обе – без никого. Сильные и, – Лис снова усмехнулась, – независимые.
– Дом…
Человек. Предложил. Сам.
– Да! Да! Я согласна, забери! Забери! Забери… – Кошка даже нашла в себе силы привстать.
Подумала восхищенно: «И от него так вкусно пахнет!»
Лис расстегнула куртку, сунула Кошку за пазуху. Плевать, что грязная: отмоем, отстираем. Сказала строго:
– Только, чур, не царапаться!
Та и не думала. Пригрелась, тихо замурчала.
«Когда заберешь кошку, ей нужно дать место, где она сможет прятаться, вроде «я в домике». Да-да, в том числе и от тебя первое время. Можно использовать коробку, например. И нужно обязательно поставить кошке еду, воду. И, конечно, оттащить зверя в ветеринарку. Но если видишь, что кошке плохо, она слабая, то лучше сразу в ветеринарку. Чтобы не задерживать. И не усугублять».
Лис застегнула куртку повыше, встала, придерживая живую ношу, смыла грязь с ладони бегущей из водосточной трубы водой, достала из кармана мобильник.
– Алло, Паш. Ты не спишь? Прости, что звоню. Нет, мне правда неудобно, просто… Пожалуйста… Подскажи адрес хорошей ветеринарной клиники. Лучше круглосутки, да. Мне очень… нам… Нам очень надо.