Почему роман о жизни беженцев в Париже называется «Триумфальная арка»?
Почему не «Эйфелева башня» или, скажем, «Елисейские поля»?
Этот символ увязывает воедино место и время действия книги. Арка – в самом центре Парижа, герои постоянно проходят рядом с ней, но не через нее. Сама арка подобна «гигантским вратам Аида» (das riesige Tor des Hades). В день двадцатой годовщины перемирия (1918 г.) возле Арки проходит церемония поминовения всех французов, погибших в Первой мировой войне. До начала Второй мировой остаются считанные месяцы.
— Перемирие! — проговорила какая-то женщина около Равика. — Моего мужа убили в последнюю войну. Теперь на очереди сын. Перемирие! Кто знает, что еще будет...
Триумфальная арка – символ смерти не только прошлых поколений, но и будущих. Ритуальные действия вокруг нее напоминают жертвоприношение каким-то отвратительным богам, люто ненавидящим весь род человеческий. Эта черная дыра рано или поздно поглотит всех, в том числе и главного героя.
Символ смерти помещен не на периферии, а в самом центре жизни парижан – и всего человечества. Герои романа живут в тени этой жуткой Арки, под сенью смертной. Каждый пытается найти свой способ совладать с ней. Этим попыткам соответствует целый набор мировоззрений.
ГЕДОНИЗМ: «Будем есть и пить, ибо завтра умрем!» Многие сцены происходят в борделях и ресторанах. Предчувствие грядущей катастрофы у обывателей вызывает желание забыться.
«Обычно лето — мертвый сезон. А в этом году словно сумасшествие какое-то на всех нашло. Посмотрел бы, как бойко торгует бар! Можешь себе представить — даже французы заказывают шампанское!»
ФАТАЛИЗМ: «ничего не изменишь».
«— Завтра и мне идти, — сказал человек у бензоколонки. У него было ясное, загорелое лицо крестьянина. — Отца убили в прошлую войну. Деда в семьдесят первом году. А завтра и мне идти. Всегда одно и то же. Уже несколько сотен лет. И ничто не помогает, снова и снова нам приходится идти».
СТОИЦИЗМ. Из всех альтернатив, доступных Ремарку, эта лучшая. Но на фоне всего остального – это самый достойный вариант.
«У него больше не было ни желаний, ни ненависти, ни жалоб. Если что-то должно начаться вновь — пусть начинается. Можно начинать, когда ничего не ждешь, можно начинать. К тому же на его стороне простая сила опыта, и она не пропала, а, напротив, только возросла. Пепелище расчищено, парализованные участки ожили вновь, цинизм превратился в силу. Все это было хорошо».
У главного героя нет имени. Друзья, коллеги и любовницы называют его по фамилии: «Равик». (У французов так бывает.) Это псевдоним, причем не первый и не второй. И только в самом конце, когда его уже арестовывают, он вдруг называет свое настоящее имя.
— Паспорт есть? — спросил чиновник Равика.
— Нет.
— Другие документы?
— Нет.
— Живете здесь нелегально?
— Да.
— По какой причине?
— Бежал из Германии. Лишен возможности иметь документы.
— Фамилия?
— Фрезенбург.
— Имя?
— Людвиг.
— Еврей?
— Нет.
— Профессия?
— Врач.
Чиновник записал.
Умение спокойно принять смерть, не поддаться жалости к себе, освободиться от комплекса жертвы – одна из главных стоических добродетелей. Именно ее проявляет в конце романа Равик-Фрезенбург. Подобно античному завоевателю, принимающему для триумфа новое имя, он отказывается от своего старого «я» -- временного, иммигрантского «я». И новое имя, которое он принимает перед смертью, оказывается настоящим. Теряя жизнь, он снова обретает свою подлинную, первоначальную идентичность.
Стоическое мировоззрение присутствует во всех романах Ремарка. И в «Триумфальной арке» оно показано во всей своей красоте и ограниченности. Но с другой стороны, очень трудно жить в Париже и не быть хотя бы немного эпикурейцем.
