Пересвет и Челубей. История легенды. Часть 1

Когда художник исторического жанра пишет картину какого-либо события, он, конечно, старается узнать о нем все, что возможно. Прочитать источники, прочитать литературу, познакомиться с версиями и легендами. И вот появляется изображение, которое рассказывает нам о произошедших когда-то давно или очень давно событиях, сделанных делах и свершениях, о людях, их поступках и чувствах… И картина начинает жить своей жизнью ибо она рассказывает нам о событии так, как его увидел, понял и сумел передать этот самый художник. А когда картина становится растиражированной в сотнях и тысячах лубочных картинок и школьных учебников, то она сама становится не просто отражением исторического события, но и самим историческим фактом. Так постепенно формируется историко-культурный паттерн, становящийся основой для общественного понимания и узнавания. Он абсолютно нерушим, авторитетен и даже священен. Теперь любая попытка оспорить или как-то по-иному посмотреть на это историческое событие, может вызвать протест и неприятие тех, кто настроен воспринимать историю согласно устоявшейся традиции. Но бывает, что жгучее желание сенсации или просто придирчивого и чаще всего чем-то или кем-то ангажированного расследования, приводит к полному перекраиванию всех представлений об интересующей эпохе. И тогда на поверхность начинают всплывать совсем уже жуткие, неудобоваримые теории, часто очень воинственные. Они в своей «священной» злобе к «переписчикам» и «заговорщикам» сами подчас создают стойкие мифы, опускаясь до откровенных подтасовок и мистификаций, опираясь на общее невежество и нежелание читать и вникать в источники. А ведь только источники, какими бы неполными и сложносоставными они не были, могут дать ясное и простое представление о том, что есть исторический факт, а что есть историческая легенда.

Данная статья не призвана восстановить реальную картину интересующего нас события, так как это просто невозможно. Однако, в ней мы попытаемся отделить исторические факты, которых совсем не много, от мифов «в виде версий», которые создавались на протяжении сотен лет и продолжают возникать уже в наше время.

Источники и факты

Самым первым сохранившимся источником по теме битвы, которая сегодня называется Куликовской является краткий рассказ «О побоищи иже на Дону и о томь, что князь великий бился съ Ордою», вошедший в такие летописи, как «Летописец Рогожский» и Симеоновская летопись и датируемый концом XIV века. Затем на основе рассказа была создана Повесть о Куликовской битве летописная. Это уже публицистическое произведение с различными вставками и аналогиями, которая входит в Софийскую I и Новгородские IV и V летописи.

И вот по интересующему нас вопросу легендарного поединка Пересвета и Челубея здесь нет ничего! Более того, здесь нет ни Андрея (Родиона) Осляби, ни Сергия Радонежского. Здесь есть факт битвы московского князя Дмитрия и ордынского князя Мамая. Кстати, никаких сомнений не должно вызывать, что Мамай возглавлял именно татарское войско, в которое еще входили и воины из других племен и народов, находившихся под властью Орды («…со всеми силами татарскими и половецкими, наняв еще к тому же войска бесермен, армян, фрягов, черкасов, и ясов, и буртасов…»). См.

А вот след русского воина Александра Пересвета встречается в «Побоище» только в перечне погибших: «…Тогда же на томь побоищи убьени быша на сступѣ: князь Феодоръ Романовичь Бѣлоозерский и сынъ его Иван, князь Феодоръ Торуский, братъ его Мстислав, князь Дмитрий Манастырев, Семенъ Михайлович, Микула Васильев, сынъ тысяцкого, Михайла Иванов Акинфович, Иван Александрович, Андрей Серкизов, Тимофей Васильевич Акатьевич, нарицаемый Волуй, Михайло Бренков, Левъ Морозов, Семен Меликов, Дмитрий Мининичь, Александръ Пересвѣтъ, бывый преже болярин брянскый…»

Итак, единственным историческим фактом здесь является сама битва и участие и смерть в ней бывшего брянского боярина Александра Пересвета. Все!

А вот после этого начинают появляться более поздние наслоения и выстраиваются, запечатленные затем в исторических книгах и картинах известные нам легендарные образы.

Версия первая. Церковно-государственная. Разбор, критика и предположения

Здесь первым источником является знаменитое литературное произведение «Задонщина». Или «Слово о великом князе Дмитрии Ивановиче и о брате его князе Владимире Андреевиче, как победили супостата своего царя Мамая». Большая часть исследователей полагают, что «Задонщина» была написана в 80-е гг. XIV в. Первым же по времени, дошедшим до нас ее экземпляром является Кирилло-Белозерский список 1470-х гг.
И вот в Задонщине по нашему вопросу мы уже встречаемся с таким вот повествованием:
«…Пересвета-чернеца, брянского боярина, на место суда привели. И сказал Пересвет-чернец великому князю Дмитрию Ивановичу: "Лучше нам убитыми быть, нежели в плен попасть к поганым татарам!" Поскакивает Пересвет на своем борзом коне, золочеными доспехами сверкая, а уже многие лежат посечены у Дона великого на берегу.
В такое время старому человеку следует юность вспомнить, а удалым людям мужество свое испытать. И говорит Ослябя-чернец своему брату старцу Пересвету: "Брат Пересвет, вижу на теле твоем раны тяжкие, уже, брат, лететь голове твоей на траву ковыль, а сыну моему Якову лежать на зеленой ковыль-траве на поле Куликовом, на речке Непрядве, за веру христианскую, и за землю Русскую, и за обиду великого князя Дмитрия Ивановича"…» См.

Сложно сказать, что из этих строк было дописано поздними переписчиками почти через 100 лет после произошедших событий. Но теперь мы уже видим «Пересвета-чернеца». Чернец в общепринятом понимании, это монах. Но тут же видим, что он и «боярин брянский». То есть в данном случае это некий переходный образ. Монах не мог держать в руках оружие, но он скачет в доспехах по берегу Дона уже в разгар битвы. Здесь же встречаем и Ослябю-чернеца, который обращается к своему брату «старцу Пересвету», подтверждая факт его гибели на Куликовом поле. По этому поводу гадать, конечно, можно бесконечно.

Чтобы попытаться решить возникшее противоречие пришлось покопаться в этимологии слова «Чернец». В большинстве словарей, это естественно, монах, понятие нарицательное. Но, в Википедии есть отсылка на собственные имена, по которой находится название поселка Чернец в Брянской области. Этот поселок нам не подходит, так как был основан 1920-х годах, а вот Чернетовское сельское поселение уже интереснее.

Здесь читаем: «В конце 1350-х годов земли Брянщины вошли в состав Великого Литовского княжества. Именно в документах этого государства, относящихся ко второй половине XV века, и упоминаются впервые брянские села Бакшеево, Новоселки, Теменичи, Чернетово (последнее, судя по тексту документа, существовало еще в 1430-х годах) Могло ли Чернетово существовать и раньше? Вполне!

Из «Побоища…», нашего первоначального источника, известно: «Еще же к тому приспѣша въ тъй чинъ рагозный издалечя великие князи Олгердовичи поклонитися и послужити: князь Андрей Полоцкий съ пльсковичи, брат его — князь Дмитрий Брянский съ всѣми своими мужи». Из комментариев узнаем, что Андрей и Дмитрий — сыновья великого князя литовского Ольгерда. Β 1378 г. князь Андрей Полоцкий бежал в Псков, а затем приехал в Москву κ великому князю Дмитрию Ивановичу. Дмитрий Брянский перешел на службу κ Дмитрию Ивановичу в 1379 г. и княжил в Переславле-Залесском. Полоцким и Брянским они названы по месту первоначального своего княжения. См.

Таким образом, «брянский боярин» Александр Пересвет мог быть в числе «мужей» Дмитрия Брянского… А вот бытование топонимов «Чернетово», «Чернец» на Брянщине может наталкивать на мысль о географической принадлежности боярина Пересвета к конкретной местности, из которой он выходит, поступая на службу к московскому князю в составе брянской дружины.

Здесь так же можно вспомнить о традиции названия русских богатырей по местности, из которой они происходят, например Илья «Муромец».

Что же касается брата его «Осляби-чернеца», то его обращение к Пересвету могло означать, как родственные узы, так и боевое братство выходцев из одной и той же местности. Слово же «старец» могло означать просто старшего товарища, а отнюдь не монаха. Тем более, что здесь же в Задонщине есть поэтическая вставка, как бы намекающая на это соображение: «…В такое время старому человеку следует юность вспомнить, а удалым людям мужество свое испытать…» И вот тогда все становится на свои места. И нет никаких оснований упрекать безвестного автора Задонщины в какой бы то ни было подтасовке. А вот более поздние переписчики уже могли придать имени собственному «Чернец» значение монашеского статуса.

Конечно, это только предположение, но определенная логика в нем есть. Особенно, с учетом того, что вполне объясняются выражения авторов и переписчиков Задонщины без лишних и никому не нужных обвинений их в преднамеренном искажении фактов. Скорее всего, создавали это произведение люди знающие, а переписывали уже те, кто понимал так, как понимал…

Вторым по времени источником рассматриваемой церковно-государственной версии является «Сказание о Мамаевом побоище». Это так же литературное произведение, но уже XV века об исторических событиях Куликовской битвы. Безусловно, этот документ является самым насыщенным событиями, именами и подробностями, которыми теперь обрастает исторический факт сражения московского князя Дмитрия с ордынским князем Мамаем.

И у интересующего нас сюжета тоже появляется масса дополнительных тонкостей и нововведений: «…Уже близко друг к другу подходят сильные полки, и тогда выехал злой печенег из большого войска татарского, перед всеми доблестью похваляясь, видом подобен древнему Голиафу: пяти сажен высота его и трех сажен ширина его. И увидел его Александр Пересвет, монах, который был в полку Владимира Всеволодовича, и, выступив из рядов, сказал: "Этот человек ищет подобного себе, я хочу с ним переведаться!" И был на голове его шлем, как у архангела, вооружен же он схимою по велению игумена Сергия. И сказал: "Отцы и братья, простите меня, грешного! Брат мой, Андрей Ослябя, моли бога за меня! Чаду моему Якову - мир и благословение!" - бросился на печенега и добавил: "Игумен Сергий, помоги мне молитвою!" Печенег же устремился навстречу ему, и христиане все воскликнули: "Боже, помоги рабу своему!" И ударились крепко копьями, едва земля не проломилась под ними, и свалились оба с коней на землю и скончались…»

Если в Задонщине, точнее в ее списке, мы видим лишь переходный образ Пересвета – брянского боярина и Пересвета – чернеца (как бы монаха), то в «Сказании…» это уже типично церковный, христианский сюжет. Здесь образ братьев-монахов, посланных на Куликово поле игуменом Сергием Радонежским, который так же всплывает в истории данного сражения как бы ниоткуда, нам вполне знаком. Критики участия основателя Троицкого монастыря отца Сергия Радонежского в событиях предшествовавших битве в исторической литературе предостаточно. Вот здесь, например, вполне доходчиво объясняется почему не мог игумен Сергий благословлять Дмитрия Ивановича на битву с Мамаем и по какой причине его образ вообще возник в этой истории. Если вкратце, то можно сказать, что это был очередной конкордат великокняжеской власти времен Ивана III с православным духовенством. Когда нужно было заручиться поддержкой церкви в своей политике по расширению государственных границ, в «Сказание о Мамаевом побоище» был включен сюжет с благословлением Дмитрия Сергием, а о конфликте московского князя с митрополитом Киприаном и по сути отлучением князя Дмитрия Ивановича решили распрощаться, попутно осудив такое своевольное поведение светской власти в «Повести о Митяе» См.

С некоторыми действующими лицами примерно понятно. Но главным «достижением» «Сказания» стал собственно рассказ о самом поединке. Правда пока еще Пересвет вступает в схватку с неким «печенегом», подобным Голиафу. Сложно сказать, что сподвигло автора «Сказания» вывести на бой с «монахом» Пересветом печенега… Известно, что печенеги, как народ были вытеснены из приднепровских степей еще в XI веке и были полностью уничтожены усилиями византийцев, половцев и русских. Можно предположить, что это был просто литературный пассаж, относящий читателя к победе князя Ярослава Мудрого над печенегами и основанием Переяславля, в которой Ярослав «переял славу» побед печенегов. Как бы и в данном случае войско Дмитрия Донского перенимает славу у доселе непобедимых ордынцев, начиная сражение с победы над Голиафом-печенегом, имени которого мы пока не знаем.

И наконец, последний значимый источник церковно-государственной версии - Киевский Синопсис 1674 года. Создавался этот литературный труд с целью продвижения идеи объединения славянского, русского мира на основе общей веры и истории, которая согласно содержанию Синопсиса неотделима от православия.

«…а безбожный Царь Мамай с трема своими Князьями выехал на место вышшее смотрети на кровопролитие человеческое; и яко близ с собою войска схождахуся, се выйде Татарин един из полку Татарскаго именем Челубей, пред всеми являяся мужеством, яко древний он Голиаф. Сего видев чернец Сергиев Пересвет, абие подвижеся из полку Владимира Всеволожа и рече: сей Татарин ищет противнаго себе витязя; аз же хощу с ним во имя Господа Саваофа видетися и восприяти венец Царствия Небеснаго. Бяше же на нем шлем Ангельскаго образа, воображен схимою с Крестом; и паки рече ко всем своим: отцы и братия! простите мя грешнаго, и отвещаша вси: Бог тебе простит и благословит и поможет тебе молитвами Святаго Сергия. И напусти на Татарина того; Татарин же устремися противу ему и вси Христиане кликнуша: Боже помози рабу своему! и ударишася оба витязя, чернец с Татарином, крепко копиями, едва место не проломися, и падше оба на землю, ту скончашася…»

И вот здесь-то и появляется легендарный противник нашего, ставшего уже теперь точно монахом (чернец Сергиев), Пересвета. Имя ему Челубей. Учитывая место и время написания Синопсиса, можно предположить, что это типичное крымско-татарское или даже турецкое имя должно было отослать читателя к проблеме противостояния с Крымом. Большего, честно сказать, объяснения нам не представляется.

А вот как представляют историю Пересвета и Челубея в намного более поздних Светско-советской, Антиправославно-языческой и Ново-православной версиях я расскажу в следующий раз.

Уверяю вас, друзья, там еще очень много интересного!

Источники

Повесть о Куликовской битве летописная. http://www.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=3101
О побоищи иже на Дону и о томь, что князь великий бился съ Ордою. http://lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=4981#_edn18
Задонщина. http://www.wikiwand.com/ru/%D0%97%D0%B0%D0%B4%D0%BE%D0%BD%D1%89%D0%B8%D0%BD%D0%B0
Задонщина. http://lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=4980
Задонщина. Слово о великом князе Дмитрее Ивановиче и о брате его князе Владимере Андреевиче, яко победили супостата своего царя Мамая. Древнерусский вариант. http://drevne.ru/lib/zadon_o.htm
Чернец. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A7%D0%B5%D1%80%D0%BD%D0%B5%D1%86
Брянский район, история селений. 1350 год. http://www.puteshestvie32.ru/content/seleniy
Сказание о Мамаевом побоище. Перевод В.В.Колесова. http://www.drevne.ru/lib/mamay.htm
«Сказание о Мамаевом побоище» https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BA%D0%B0%D0%B7%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B5_%D0%BE_%D0%9C%D0%B0%D0%BC%D0%B0%D0%B5%D0%B2%D0%BE%D0%BC_%D0%BF%D0%BE%D0%B1%D0%BE%D0%B8%D1%89%D0%B5
Данилевский Игорь. Как Сергий Радонежский стал героем Куликовской битвы. https://rg.ru/2015/10/08/rodina-sergij.html
Повесть о Митяе. http://www.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=3104
Мечта о русском единстве. Киевский синопсис (1674). Послание от игумена Сергия. https://www.e-reading.club/chapter.php/88887/107/Sapozhnikov%2C_Sapozhnikova_-_Mechta_o_russkom_edinstve.Kievskiii_sinopsis%281674%29.html
Печенеги. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%B5%D1%87%D0%B5%D0%BD%D0%B5%D0%B3%D0%B8