Что заставило этого человека предать свою страну?

 Часть 2

Среди тех, кто прочитал «Размышления...» Сахарова, был Солженицын, пронзительные романы которого изображали темные уголки советского тоталитаризма. Его роман «Один день Ивана Денисовича» о жизни заключенного ГУЛАГа был опубликован на русском во время оттепели, но более поздние его работы «Раковый корпус» и «В круге первом» были запрещены, и он постепенно становился бельмом на глазу советских властей. Сахаров был из влиятельных кругов, а Солженицын был из ниоткуда; но оба они стали источниками вдохновения для Толкачева.

В начале семидесятых Сахаров еще плотнее занялся борьбой за права человека в Советском Союзе и начал расширять свои личные контакты с жителями Запада. Этот шаг разозлил советских чиновников, которые до того момента относились к нему довольно сдержанно. В июле 1973 года шведская газета опубликовала интервью, в котором Сахаров с едкой критикой говорил об однопартийной советской системе из-за ее монополии на власть и «нехватки свободы». Интервью широко освещалось в прессе по всему миру. Однопартийная система сняла перчатки. Против Сахарова началась продолжительная безобразная кампания. Сорок академиков подписали письмо, в котором утверждалось, что действия Сахарова «дискредитируют доброе имя советской науки». Солженицын, который стал лауреатом Нобелевской премии по литературе, но не смог ее получить лично, советовал Сахарову не привлекать к себе внимания; режим шел против него и правозащитного движения. КГБ запретил ему встречаться с зарубежными журналистами, но спустя несколько дней Сахаров пригласил иностранных корреспондентов в свою квартиру для пресс-конференции, на которой он снова высказался за демократизацию и права человека.

Тем временем «Архипелаг ГУЛАГ», обличение Солженицыным советских лагерей, готовился к публикации на Западе. Сахаров и Солженицын разожгли огонь, и в КГБ заговорили о них соответствующим образом. В сентябре 1973 года Юрий Андропов, председатель КГБ, порекомендовал принять «более радикальные меры, чтобы прекратить агрессивные действия Солженицына и Сахарова». В январе 1974 года Солженицын был арестован и депортирован из Советского Союза. В 1975-м Сахарову присудили Нобелевскую премию мира, но ему запретили покидать страну для ее получения.

Эти события оставили глубокое и неизгладимое впечатление у Толкачева. Когда позже он подробно рассказывал о своем разочаровании, чтобы объяснить свою деятельность в ЦРУ, он обозначил 1974 и 1975 года поворотной точкой. После годов ожидания он решил действовать. Он писал ЦРУ: «Я могу только сказать, что значительную роль в этом сыграли Солженицын и Сахаров, хотя я даже не знаком с ними». 

«Меня что-то начало снедать изнутри. Что-то нужно было сделать»

Толкачев начал выражать свое инакомыслие скромно, написанием коротких протестных листовок. Он сообщил ЦРУ, что недолгое время намеревался рассылать листовки почтой. «Но позже, как следует все обдумав, я понял, что это бессмысленное предприятие. Устанавливать контакт с диссидентскими кругами, связанными с иностранными журналистами, казалось мне бессмысленным ввиду природы моей работы». Он работал на сверхсекретной должности. «По малейшему подозрению меня могут полностью изолировать или ликвидировать в целях безопасности».

Толкачев решил, что ему придется найти другие способы навредить системе. В сентябре 1976 года он услышал по радио, что советский пилот истребителя сбежал из страны, направив свой перехватчик МиГ-25 в Японию. Когда советские власти приказали Фазотрону переделать радар для МиГ-25, Толкачева осенило. Его величайшим оружием против Советского Союза были не какие-то диссидентские листовки — это оружие было прямо в ящике его стола: чертежи и доклады, являвшиеся важнейшими секретами советских военных разработок. Он мог серьезно навредить системе предательством, передав эти жизненно важные планы «главному противнику»: США.

Толкачев сообщил ЦРУ, что никогда даже не думал о том, чтобы продать эти секреты, например, Китаю.

Он писал: «А что же Америка? Может, она меня околдовала, и я от нее без ума? Я никогда не видел вашу страну собственными глазами, а чтобы любить ее за глаза, у меня недостаточно воображения или романтизма. Однако, ввиду некоторых фактов у меня сложилось впечатление, что я бы предпочел жить в Америке. Именно поэтому я решил предложить вам свое сотрудничество»

Толкачев обычно был в своем кабинете в Фазотроне к восьми утра, но многие из лучших мыслей посещали его не на рабочем месте. Вдохновение часто находило на него дома или когда он сидел ранним вечером один в Библиотеке имени Ленина. Он делал заметки, затем брал их с собой на работу и переписывал их в секретную записную книжку, которая затем передавалась в типографию.

Толкачев осознал, что в безопасности Фазотрона была брешь, и воспользовался ею в целях шпионажа. Он уходил из кабинета на обед с секретными документами в пальто и доходил за двадцать минут до своей пустой квартиры. Там он доставал камеру «Пентакс», полученную от ЦРУ, прикреплял к спинке стула, ставил рядом лампу и делал копии документов. Двадцать один раз он на улицах Москвы встречался с агентами ЦРУ, чтобы отдать им пленки.
                                              

 ЦРУ подготовило для Толкачева инструкции, иллюстрирующие место встречи. На этих изображено одно из них, под кодовым именем «Саша»
 

 Однажды, в 1981 году, Толкачев был чересчур неосторожен. Обычно, закончив свою работу, он прятал камеру и крепление в тайник над кухонной дверью, где их бы не нашли. Но в тот день он в спешке оставил их в ящике стола. Их обнаружила Наташа, и она сразу же догадалась, что делал Адик. Она поговорила с ним наедине.

Ее беспокоил не ущерб советскому государству. Она ненавидела систему еще больше него. Но она не хотела, чтобы ее семье навредили, как ее родителям. Она не хотела вызывать на себя гнев КГБ.

Толкачев ей во всем признался. Она потребовала, чтобы он перестал шпионить, так как из-за этого у семьи могли возникнуть проблемы, и он пообещал прекратить. Но не сделал этого. Он продолжал предоставлять сверхсекретные документы ЦРУ, но в конце 1984-го и начале 1985-го его выдали КГБ. (Сотрудники ЦРУ полагают, что информатором был Эдвард Ли Говард, некогда стажер в ЦРУ, уволенный оттуда после провала нескольких проверок на полиграфе. Говард, сбежавший в СССР после ареста Толкачева, отрицал свою причастность к выдаче советского шпиона. Он умер в Москве в 2002 году). Толкачева арестовали в 1985-м, допрашивали и судили военным трибуналом за измену. Советское новостное агентство ТАСС 22 октября 1986 года объявило, что он был казнен.  

 Автор: Дэвид Хоффман. Это его первый материал для The Atlantic.
Оригинал: The Atlantic.