New York Times Пол Кругман опубликовал заметку под названием «Биткойн — зло»

Нобелевский лауреат в области экономики и колумнист New York Times Пол Кругман опубликовал заметку под названием «Биткойн — зло», что вызвало ожидаемую негативную реакцию сторонников виртуальной криптовалюты.
Как можно предположить по заголовку, наверняка в заметке говорится о том, что биткойн почем зря расходует вычислительную мощь, провоцирует преступления и разжигает анархию, однако на самом деле Кругман говорит не об этом. Вместо этого экономист нападает на экономический фундамент биткойна в который раз.
Всякий раз, когда мы слышим, что где-то хвалят биткойны, наверняка это представители компьютерных наук (информатики). А если где-то критикуют — это наверняка экономисты. Понятно, почему технарей притягивает математическая основа криптовалюты. Но почему экономистам не нравится биткойн?
Фанатики биткойна называют экономистов луддитами — так называлась группа английских рабочих, которые в начале 1800-х годов протестовали против технологических изменений, повлекших промышленный переворот. Они искренне считали, что их рабочим местам угрожает опасность. Однако настоящая опасность, как считают экономисты, кроется в долгосрочной перспективе, которая может свести успех биткойна на нет. Сложно начать что-то, что зависит от большого количества людей, использующих это что-то, и проблемы множатся, когда речь заходит о новом типе денег. Есть бесчисленное множество возможных смертей биткойна. Технология рухнет. Спекуляции приведут к непоправимому сбою. Цена никогда не устаканится. Дефляция уничтожает ликвидность. Правительство запретит. Новая валюта сделает биткойн устаревшим. Пользователи откажутся от биткойна по своим причинам. И так далее.
Сложно предсказать, что произойдет с биткойном, поскольку он не похож ни на одну валюту, когда-либо созданную человеком. Можно провести какие-то параллели с другими монетарными аномалиями вроде e-Gold, каменных монет острова Яп, псевдо-иракских динаров, но свет еще не видел ничего подобного. Вместо центрального управляющего органа биткойн регулируется компьютерным протоколом. Вместо того, чтобы служить нуждам отдельной страны или группы стран, он служит всему миру. И поскольку его исходный код является открытым, каждый может запустить свою собственную версию биткойна в любое время.
«Экономисты никогда не помышляли ни о чем таком, пока его не изобрели, поэтому мы только начали продумывать последствия» — говорит Стив Горвиц, экономист университета St. Lawrence, который изучает частные монетарные системы — «Мнения пока еще не пришли к единому».
Экономист университета Беркли Бред Делонг считает, что биткойн рухнет, поскольку затраты на производство клона биткойна равны нулю. Экономист Тайлер Коуэн из George Mason соглашается и добавляет, что может возникнуть дефляция. Главной заботой Кругмана в последнее время является непредсказуемость стоимости биткойна в будущем.
Успех биткойна обладает потенциалом уничтожения многих представлений о деньгах. «Чтобы быть успешными, деньги должны быть как средством обмена, так и достаточно стабильным средством сохранения стоимости» — пишет Кругман. Он не уверен, что биткойн является хорошим средством обмена, но что касается сохранения стоимости, биткойнеры думают совершенно не так, как экономисты. По мнению Кругмана, валюта, которая является надежным средством сохранения сбережений, опирается на центральную власть, готовую выкупить эту валюту, либо на реальную стоимость и ценность, как золото, из которого можно сделать ювелирные украшения. Если у валюты нет центрального казначейства и нет собственной стоимости, люди не будут верить в то, что она сохранит ценность с течением времени.

Существует ряд доказательств того, что человеческая психология может считать средством сохранения стоимости то, что экономистам и не снилось. В 1993 году Саддам Хусейн начал печатать собственную валюту, саддамский динар, на который жителям нужно было обменивать их старые 25-динаровые банкноты. Граждане не доверяли диктатору, который печатал саддамские динары, как сумасшедший. Они хранили старые динары и использовали его как средство обмена, считая, что это относительно стабильное средство сохранения стоимости. Конечно, они ошибались. Старый динар рос в цене, пока не достиг стоимости в 300 саддамских динаров. Но в 2003 году американские оккупационные власти ввели новый иракский динар, который срезал стоимость старого динара в два раза.
Если биткойн будет успешным, вполне может статься так, что деньги не обязательно будут функционировать в качестве стабильного средства сбережения — цена на биткойн будет постоянно прыгать, и в век Интернета вполне обычным делом будет следить за ценами на товары и подстраиваться под них.
Успех криптовалюты может также доказать, что сам факт использования валюты в качестве средства обмена может стать основанием полагать эту валюту средством сбережения. Если люди полагают, что смогут купить вещи за биткойны и обменять его на другие валюты в течение неопределенного срока, это может убедить их в использовании его в качестве средства сбережения. Пока что немногие перевели свои сбережения в биткойны. Но если технология известна, а база потенциальных пользователей всемирна, разве это так уж похоже на безумие? Вот почему технари говорят о биткойне как о средстве сбережения, когда Кругман спрашивает их, в чем же его стабильность: если биткойн станет глобальной валютой для обмена, этого будет вполне достаточно для его успеха. The Economist очень метко подмечает: