«… со слезами на глазах»

Вчера весь день по телевидению-было. Девятое мая-говорили радостно и громко о нашей победе и тихо и мало - о гибели людей, не только наших соплеменников. Вспомните свою семью, переберите всех по именам. Кого недосчитались?

Я поступлю так же. Наша семья жила и теперь живет в Сибири. Отца на фронт не взяли, он был хороший организатор, умел поймать рыбу. Он возглавлял рыбоучасток, тогда это называли моторно-рыболовецкая станция. Армию нужно было кормить. С этой задачей он справлялся.

Мама как всегда, в огороде выращивала овощи, ходила за скотом. Но у нас жили мамина сестра племянница, да своя семья. Когда я стала уже взрослая, мама как-то призналась, что во время войны было очень голодно, хотелось хоть раз вдоволь поесть хлеба.

Я родилась в октябре 1944 года. Была такая болезнь - золотуха. Не знаю, какая причина, что дети болели ею, но итог страшный - слепота. Шла война, мы жили в деревне, офтальмолога не было. Мне было около года. На правый глаз бельмо уже село, надвигалось на зрачок на левом глазу. И вдруг одна бабуся дает маме совет: наломать смородины, запарить, умывать, лист укладывать на лицо, купать. И вот однажды мама убирает с моего лица листья, а я смотрю! Вот была радость! Правый глаз открылся, но выболел и уже ничего не видел, к тому же он косил. Зато левый смотрел за два глаза. Позднее доктор сказал, что буду в школе учиться, читать и писать-и глаз выправится. Когда я была уже на пенсии, узнала, что в Томске в областной больнице глаз подтягивают, такую операцию делают быстро и недорого. Поговорили с сыном, он мне сказал: «Меня твои глаза устраивают». Так никуда и не поехала.

На фронте был брат мамы Федот Касьянович Иванов. Он погиб. В Лагерном саду в Томске на стеле есть его имя. Он не женат, но до войны у него были отношения с женщиной. И вот когда мне было лет 16, приехала к нам в гости девущка чу ь постарше меня, которая сказала, что она- дочь Федота Касьяновича- Светлана. Приняли ее как родную, мама купила ей в подарок шерстяное одеяло. А когда Света уехала, оказалось, что у меня нет некоторых женских вещиц. Разбираться не стали. Но если б не война, может, у нее все эти вещицы и так были, не имело смысла брать без спроса. Больше я ее не видела.

Вот мой счет войне: мамино недоедание, мое косоглазие, гибель Федота Касьяновича. Конечно, мы не умирали от голода, как в Ленинграде, на нас не сыпались бомбы, как в Сталинграде. Но почему так должно быть?

А двадцать с лишним миллионов погибших людей? Разбитые судьбы? Покалеченные люди? Разрушенные дома? Голод и холод? Это все счет войне.

Когда мне было лет 25, я ездила по путевке в Чехословакию. Не знаю, нарочно или случайно вместо музея Ленина водили в костел. А потом как-то – на кладбище советских воинов во время второй мировой войны. Кладбище большое., ухоженное, на каждой могиле-цветы. А на памятниках - имя, отчество, фамилия, иногда одно что-нибудь. Но что характерно. Все, как правило, очень молодые, лет по двадцать, погибли после Девятого мая. Победу отпраздновали, а их продолжали убивать. А матери ждали их. Я так плакала… Да будь она проклята, эта война!

В другой раз я была в Болгарии. Там был надеюсь, и теперь есть памятник советскому солдату. Его называют Алешей. Гид рассказал нам, что скульптор поставил его лицом к Родине. Не сочтите, что я сумасшедшая, но как-то подумалось, что он хочет домой, в Союз, но не может сдвинуться с места. А дома ждет мать…Опять я обливалась слезами.

Старость приходит? С близкими дом становится нашим спасением: увезут в больницу, проводят в баню, купят лекарство…Кто позаботится о матерях., если погибших миллионы? Будь война трижды проклята! Я очень жалею, что где-то стреляют, где-то бомбят… Вот бы народы всей земли дали наказ своим парламентам: ни одного выстрела! Сколько бы денег освободилось: на медицину, образование, культуру…Или пусть своих детей на войну отправляют, а то горазды чужими руками жар загребать.