О стихотворении Анатолия Глумилова «Panno Domini»

http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=418044

Хойно обвило стихотворение Анатолия Глумилова «Panno Domini» нынешнее предполуночье, и сплелись они меж собой и с авторским псевдонимом ветвями-лианами-строками, и нашептали мне ставшее уже привычным и каким-то даже обыденным «мы-все-умрём…», - Макошь курила нервно на балконе… И курила бы до сих пор, если бы не почудились среди этих переплетений странные (а может быть, вполне закономерные) зеркала. Авантюризма ради и любопытства для захотелось всмотреться в эти зеркальные отражения. «Свет мой, зеркальце, скажи…»

Зеркальце первое - “Anno Domini” превращается в «Panno Domini»: «(в) лето Господне» (один из вариантов перевода), «от Рождества Христова» или, проще, «наша эра» - в смесь латинского с итальянским (древности с современностью), и смею предположить, что гибрид получается весьма любопытным:
«panno» (итал.) – «материя, ткань, сукно, одежда, платье, белье, перепонка, оболочка, пленка, налёт, а ещё тряпка, ветошь», два последних значения особенно приглянулись. Этакая «тряпичная эра» получается… Эра тряпичности. Эра стяжательства, потребления… Эррра-хойййи, в которой даже «солнце – полустертая монета».

Во втором зеркальце – лексические (и понятийные) отражения. Не стану их перечислять, достаточно внимательно прочитать оба стихотворения и сравнить.

В зеркальце третьем – превращение «камеи» в «интальо» с разными эффектами расширения и сужения. Об этом – чуть позже.

И ещё одно зеркальце – это само стихотворение Анатолия, под углом отражающее “Anno Domini” И.Бродского. А угол отражения, на мой скромный взгляд, получился довольно интересным. Стихотворение-отражение. Стихотворение-перепевка. Но – стихотворение-переосмысление, в котором трёхмерная выпуклая камейность текста Бродского (античность – СССР середины ХХ в. – личность и внутренний и внешний мир человека) переосмысливается, с одной стороны, в некое интальо (по принципу Сезанна), в котором на дне «чаши» мира, вогнутой и окружившей ЛГ со всех сторон, мир самого ЛГ (что подтверждает и сама композиция стихотворения, в котором «мир ЛГ» находится точно посередине), на мой взгляд, – выпуклый, ясный, дающий силы и надежду, в отличие от пессимистического мира ЛГ Бродского.

«Горшок стиха, что топотом разбит,
Не склеивается никак. Теперь я
Боюсь, что этот шум разбудит дочь.
Ей предстоит среди осколков жить.
Среди былой империи осколков.
Но там очаг. В нем ластится огонь»
«Дочь, повзрослев, увидит несвятого,
Но что-то все же давшего отца.
Когда пойдет крушиться все подряд,
Чего потом ей про меня расскажут
Те языки, что хлеще помела!?
И если правда, свитки не горят,
То я стихом, возможно, счищу сажу
Глухих времен с невинного чела» (А.Г.) –

«чужие господа
у Цинтии в гостях над колыбелью
склоняются, как новые волхвы.
Младенец дремлет. Теплится звезда,
как уголь под остывшею купелью.
И гости, не коснувшись головы,
нимб заменяют ореолом лжи,
а непорочное зачатье - сплетней,
фигурой умолчанья об отце...»
«на стене
орел имперский, выклевавший печень
Наместника, глядит нетопырем...
И я, писатель, повидавший свет,
пересекавший на осле экватор,
смотрю в окно на спящие холмы
и думаю о сходстве наших бед:
его не хочет видеть Император,
меня - мой сын и Цинтия» (И.Б.)

ЛГ Бродского сравнивается и с «наместником», и с Христом:
«И я, писатель, повидавший свет,
пересекавший на осле экватор,
смотрю в окно на спящие холмы
и думаю о сходстве наших бед …»

У Атанолия Глумилова ЛГ, в этом смысле, более самодостаточен –
«Я за столом. Малыш в кроватке спит,
Пока я вдохновенью чищу перья» – и независим, а с Христом, imxo, сравнивается как раз «наместник», а не ЛГ:

«С груди наместника имперский герб
Косится в чашу. Будь хоть капля веры,
Что Ворон смерти хоть на миг ослеп,
Наместник бросил все бы: среди верб
Отцовский дом, семью - и принял меры,
Сбежал подальше, хоть и на осле б…»

Не буду подробно описывать, как «картина мира» Бродского трансформируется в «картину мира» Анатолия Глумилова, она изменяется вполне в соответствии с изменением исторических реалий, отражая дух времени. «Литовские реалии» Бродский трансформирует в отстранённые образы античности, акцентируясь на чувстве стыда личности за деяния сильных мира сего и ответственности каждого за конформизм и отход от образа Творца, его текст - стихотворная дистопия.

Мир вокруг его ЛГ – «спящие холмы», поиски неприятеля в «дали, лишённой врага» и «снега» - довольно статичен, вязок и заболочен. Это получает воплощение и в форме стихотворения. «Вязкость текста, нескончаемых фраз, закрученных цепочек ассоциаций — и автор и читатель с трудом вытягивают из них ноги, как из плетучей травы. Вязкая форма стиха заблуживает автора среди лишних, сбоку притягиваемых предметов, обстоятельств, боковых наростов, даже целых опухолей» (А.Солженицын) Эта стилистическая «вязкость» сохранена и в стихотворении Анатолия Глумилова, но метод «подачи», как мне кажется, прозрачней, хоть и утяжелён «длиннотой» (из 14 «бродсковских» строф у автора получилось аж 20).

«Жидкий свет зари», чуть занимавшийся на Востоке мира и вползающий в окна «бродсковского» ЛГ, приобретает не только вполне отчётливые очертания в тексте Анатолия Глумилова, но и конкретные имена:

«Даль, лишённая врага» (И.Б.) –

«А юноши - смуглы и черноглазы -
Все чаще называются «Саддам».

Факелы, дымящиеся у крыльца наместника (И.Б.) давно разгорелись и превратились в костры, сполохи которых «Все чаще плещут то тут, то там», а «рождество-без-Рождества» - в надежду на обретение Бога:
«Вдоль улиц проезжает на осле
Нелепая и тощая фигура,
Как будто предвещая волшебство.
Толпа плебеев тащится вослед.
Солдаты и купцы взирают хмуро,
И чаша наполняется его».

«Толпа» у Бродского, которой «для праздника не нужна свобода», в стихотворении Анатолия превращается во вполне свободного в личностном плане ЛГ, ответственного за свой собственный мир и не желающего от него отвернуться несмотря ни на что:
«И хочется плевать через плечо.
Но там очаг…»

И вот ещё что примечательно и очень мне лично симпатично у Анатолия Глумилова: несмотря на то, что «Флорист стоит бессильно на балконе», всё же «не решить проблемы без огня», и «огонь» в его стихотворении приобретает разные – тоже зеркальные – отражения и воплощения: это и свеча, при свете которой ЛГ чистит перья вдохновенью, и очаг, который невозможно предать, и сполохи мировых костров. И ЛГ Анатолия Глумилова – в отличие от ЛГ Бродского, у которого внутренний мир лирического героя такой же статичный и распадающийся, как и внутренний мир «наместника», с которым он себя сравнивает – не только призывает к нонконформизму, он сам нонконформист, всё ещё пытающийся склеить «горшок» как внутреннего и внешнего мира, так и своего собственного стиха (=творчества), чувствующий за это ответственность, пытающийся сложить и объяснить все «осколки».
«И если правда, свитки не горят,
То я стихом, возможно, счищу сажу
Глухих времен с невинного чела»

У Бродского – лишь предчувствие беды.
У Анатолия Глумилова – не только предчувствие большого горя, не только осознание того, что «не решить проблемы без огня» и «невозможно образы и строки
утихомирить с помощью меча», у него есть ещё и «чаша», полупустая у наместника и наполняющаяся у «проезжающего на осле», и предчувствие – тяжёлое и вязкое – беды освещается предчувствием чуда:
«Вдоль улиц проезжает на осле
Нелепая и тощая фигура,
Как будто предвещая волшебство», мнимое «рождество-без-Рождества» Бродского превращается в надежду на Рождество настоящее.

Эти резистенциальные вера и надежда, на мой взгляд, несомненная личностная удача как автора, так и его героя. А значит, это и моя надежда, и моя вера в то, что и у автора, и у его ЛГ всё получится.

Напоследок – кратко о том, что не понравилось.
• «В провинции дремота и покой», но «в коридорах шум и беготня»
• «начищенные вазы […] пылятся по складам». Всё-таки, «по склАдам» и «по складАм» - разные вещи. Можно, конечно, «читать по складАм» (принимая во внимание устаревший, но довольно употребительный вариант), но «пылиться по складАм» кажется мне неким «чересчуром».
• «камнем бьют […] со спины» - не поняла, каким образом «бьют со спины»
• «Не скле-ива-ется никак. Теперь я» - тяжёлая строка
• «И хочется отплюнуться устам» - на мой вкус, ужасно…

Дальше придираться не хочется.

Автору, как всегда, удачи, успехов на любом поприще, гармонии и дальнейшей резистенциальности (очень я люблю такую позицию). Надеюсь, что наметившаяся тенденция превращать воду и кровь в вино со временем ещё больше усилится и расцветёт светлостью.

С уважением,
Ваша Елена Кабардина
Сергиев Посад, 26 сентября 2014г.