ДЕТСТВО В СЕВЕРНОЙ АФРИКЕ.

Объективно наше детство в девяностых было полным говном. Повальная нищета, неустроенность родителей, для которых переформатирование советского загона в нечто хаотичное было куда большим шоком, чем пропуск новой серии Утиных Историй для нас.

И без того бедная изолированная территория Березовой Кореи опустилась в африканский криминал и голод. Вчерашние вертухаи и волки-солдафоны без соцобеспечения, но с оружием разошлись по организованным преступным группировкам, обкладывали немногочисленное предприимчивое население данью (у кого было что брать), рвали "советское общее" и грызли друг друга. Расплодилась и мелкая шушера из бывших зэков, наркоманов и гастролеров.
Зайти в подъезд без флеш гранаты было опасно, гулять без ножа тоже.
Взрослых и стариков грабили у дверей, резали в подворотнях, насиловали и расчленяли по паркам, закатывали в бочки, закатывали в банки, топили в реках и просто вывозили в леса или замуровывали в подвалы гаражей (до сих пор многие мумии перестройки там).

Лишь совсем дети слонялись как npc в Fallout-е и им мало что угрожало (трубы промзон и скелеты брошенных строек не считаются).
Тем не менее поздно вечером, когда мы с другом шли в ларек за сухариками (кириешками), прятали в складках пальто топор.

Бандиты не трогали только самые нищие и бесправные семьи, т.е. наши. Не трогали овец потому что брать было нечего; ни западной бытовой техники, ни тем более денег у наших родителей не было. Немногие сбережения жрала гиперинфляция и все виды МММ, рекламируемые по федеральным каналам между любимыми сериалами про мексиканских аборигенов и "богатых, которые плачут".
Телевизор с Якубовичем (часто чернобелый) - вот все богатство среднестатистической панельной коробки. И тот самый ковер (шерсти клок), что заменял отопление. Перебои с ним были нормой и заварка одного чайного пакетика по три раза тоже.

В одинаковых одеждах цвета половой тряпки и лыжных щапочках (мажорство было достать пушистую из меха) наши молодые, но уже златозубые родители бродили по центрам занятости и базарам, в надежде что-то достать или выклянчить.
Большое счастье для них было урвать мешок сахара и засадить поле картофана. Люди выживали, старики умирали от голода, потому что даже копеечных пенсий не выплачивали по пол года. Как сегодня у Нью Йоркских магазинов Apple, у дверей Почты России с ночи выстраивались в очередь пенсионеры. Вдруг дадут!
Каждый день моя бабушка уходила и приходила ни с чем, а когда давали - покупала нам по банану. Вот и яркое пятно воспоминаний.

Замкад буквально превратился в одну большую помойку. Мусор не вывозили, его угоняли в канавы сточные воды талого снега. Наркомания и сопутствующие заболевания били рекорды, а смертность молодых людей 70-ых годов рождения исходила именно из безумного потребление спиртосодержащих и наркоты.
Фильм с участием Цоя художественная, но весьма аутентичная форма отображения окружающей реальности. Когда молодые люди нашего возраста задыхались от трупного смрада совка, ждали перемен, но были переменами перемолоты. Часто они лежали в темных подъездах меж этажей, подняться без лифта не 9-ый и "не уколоться" или не наступить на бомжа/торчка как пробежать Храм Испытаний и не словить кол из стены.

Только закончился Афганистан (где советские аскара сражались с героином "на дальних подступах"), впереди всех ждали две войны в Чечне и эшелоны цинковых гробов все тех же 70-ников. Кто не воевал, уничтожал героин уже на своей территории, даже было почетно им упарываться, о существовании кокаина для золотой молодежи элитки вчерашнего ЦК аборигены не догадывались. Примерно к 95 году "офицеры гебни", не без участия Пыни, наладили его поставки. Даже не буду шутить на классическую тему наркооборота между колониями (кто знает на чем выстроена английская монархия все поймет сам).

С привлечением враждебных абреков для контроля бизнеса тоже самое.
Когда будущий кандидат в резиденты Ксения Собчак обдалбывалась коксом по ночным клубам под надзором у гебневской охранки (тот самый друг Пыни ныне глава нацгадов) и вела самое тесное сожительство с Умaрoм Джaбраилoвым, русские восемнадцатилетние пацаны из Саратова разматывали свои кишки и как свиньи лишались голов. За что они воевали никто из них так и не понял; вероятно за то, чтобы сегодня разница в дотациях у Кавказа и средней полосы России была порядковой (в десять раз!). Так кто победил? Разговоры на эту актуальнейшую тему запрещены бутылкой :champagne:.
Попробуйте хотя бы вы подумать почему.

А пока мальчишек сдавали целыми взводами и продавали в рабство, мы тоже стреляли друг в друга пластиковыми китайскими автоматиками. Найти боеприпасы к ним было не сложнее чем в Чечне в каждом доме (там патроны выступали валютой), они валялись вокруг и часто переливались на солнце ярко гранатовым или янтарным оттенком. У меня был целый арсенал из-за доступной цены и целые пакеты пластиковых икринок. Ребенку всегда приятно владеть сокровищами, в стопках вкладышей с машинами (где самыми ценными были скоростные показатели разгона до 100 км), между чупакепсами и лазерной указкой лежали боеприпасы.

Но спустя несколько лет детское оружие запретили, причина - убойная сила "воздушек" (была столь велика, что вышибала глаза). За запретом оборота детского оружия обесценились и "пульки". Мы вернулись к привычным занятиям того времени - не менее дешевым клонам японских приставок прошлого поколения. Донашивали за цивилизацией.

Мы росли как сорняки. Кроме спортивных секций, готовящих в быдло, не было ничего развивающего, читать было не принято (я читал т.к. рос у стариков-учителей), потому маргинализация населения (на территории высмеивания любой интеллигенции) ярче всего была представлена в школах. Говорили на фене, носили лезвия, ножи, курили, с пятых классов начинали пить, "ставили на счетчик" и очень сильно ругались матом. В чьих семьях откидывался с зоны "папа" или старший брат, те ходили в фаворите и заражали словесной грязью классы.
Типовая кличка "Малафья" вполне соседствовала с "Чёртом", а на петуха никто сильно не обижался, потому что пока еще слабо представлял что такое анальное изнасилование в мужской среде зэков. Но так было в любой школе, какая-нибудь гимназия Пушкина только носило высокое Имя, внутри было тоже самое советское мерзотное болото с элементами зоны.
Нашему пушкинскому барельефу тут же разрисовали мелом губы и назначили кучерявым хуесосом.

Школу я презирал. Зимой мы сидели в одежде т.к. часто не топили, учителя месяцами не получали зарплату, ходили бледными, истощенными и злыми. Потому в их среде и среде не менее нищих медиков стали популярны взятки конфетами. Натурально брали едой и были рады, потом традиция укоренилась.

Уже с класса седьмого стала видна социальная разница среди одноклассников, классы стали пытаться комплектовать исходя из нее. Но культурной разницей между зажиточными детьми коммерсов (кому в пакетах давали диковинные западные минишоколадки и соки с трубочкой) и нами (нищими детьми советских инженеров и учителей в обносках) не было. Все мы были родом из одной жопы, но ругаться матом стали меньше. Отделение совсем детей из неблагополучных семей пошло на пользу, потом они уехали на малолетку ("тетради и небо в клеточку, друзья в полосочку").

Учили нас по старым советским программам, на старых советских учебниках (изрисованных хуями и с развалившимися переплетами), какой то ерунде, лишь за вычетом совсем рудиментарного треша вроде истории партии. Но мы все равно ни одного учебника не окончили (всегда "отставали от программы", даже если учились шесть дней в неделю). Кто составлял эту программу? Зачем тогда были нужны последние главы учебников?
Гимназия гордилась компьютерным классом (чуть ли не единственным в городе!), на старых пузатых микромониторах можно было кодить бейсик от 64 года ...

Школьный туалет "гимназии" заслуживает отдельной статьи, т.к. является культурным феноменов всего постсовка. Дети предпочитали накладывать в штаны, чем заходить туда "на парашу".

Строгали табуретки для хаты, дрочили напильником металлические хуевины под аромат трех топоров от вечно бухого труповика.
Не пил инфантильный учитель Изо и Черчения; потому его младший класс моего брата выкинул из окна.
В школе не было мужчин, физик с лицом Пиноккио и кличкой Физиноккио не считался, а физруком была баба.
Не смотря на успехи в беге и прочих активити, на физру я перестал ходить. Там после занятия на пропердженных советских матах заставляли мыть пол (в огромном зале). Бесплатный унизительный физический труд я считал ниже своего достоинства и пошел на конфликт. Чуть позже на первом струйном принтере на работе у мамы распечатал себе справку о негодности к строевой.

Почти все школьные предметы были бесполезны. Советская унификация под рабочую пчелу всех профилей лишь забивала ребенка ненужным, устаревшим или ошибочным знанием. Математику знали лишь те, кто ходил на дополнительные платные занятия еврейской учительницы алгебры, а бесплатный русский я не знаю до сих пор.
Я так и не понял зачем мы рисовали кувшин и вытачивали указки, как это пригодилось в жизни, а другим на зоне.
Ну с табуретами понятно, два стула актуальны до сих пор.

Но детство было хорошим, потому что если бы в нем не появилось чудо - западный компьютер, западный софт и западные игры, мы бы так и остались в постсоветском Мордоре. Компьютер стал спасением, глотком чистого воздуха и окном в мир (пусть и фэнтези). Все самые светлые воспоминания от вонючих, но КОМПЬЮТЕРНЫХ клубов и задротских посиделок связаны лишь с ним.
А родители наши остались обманутыми ватными идиотами, т.к. компьютера у них не было, а были лишь табуретки и истории съездов партии.

P.S. Самое жуткое в этой статье - фото иллюстрации. Я в точности узнал это место из своего городка, хотя фотография не из него. И чот вахуе, что это оказывается наше время (судя по рекламе суши и тарелкам). АААА, оно ж остановилось. Тридцатилетие сурка! (c)