Большинство пешек в ферзи не проходит
Еще одно армейское воспоминание. Оно грустное и поучительное. Сел написать о службе на запасном аэродроме – это реально весело. Но, барабаня по клавишам, не знаю почему, вспомнил отца, и мысли перетекли в другое русло.
Про службу на запасном аэродроме, уровень которой сегодня не может обеспечить ни один курорт мира, потом.
Сейчас о грустном. В армии мы больше всего любили или ненавидели почтальонов. Конечно, это были не те люди с сумкой на ремне, а те солдаты, которым по долгу службы приходилось сообщать – кому есть письмо, а кому нет. Вот их то мы все любили или ненавидели.
Мне приходили письма с неожиданными признаниями в любви, с тремя или пятью рублями в конверте, с фотографиями и сообщениями о том, как хорошо живется на гражданке. Это было безумно радостно, но я больше всего ждал писем от отца.
Когда-то, он научил меня игре в шахматы и меня это увлекло настолько, что среди школьников я стал первым шахматистом в своем городе. Когда я уходил в армию, мы договорились с отцом играть два года партию по переписке. Поэтому, сделав свой ход и оправив его в письме, я с нетерпением ждал ответа отца.
Шахматная доска с позицией нашей партии находилась на командном пункте инженера полка, где я служил диспетчером. Она стояла в углу и ни один офицер не смел прикоснуться к ней рукой. Они понимали, насколько мне это дорого.
Однажды я ее не обнаружил. На наш аэродром периодически прилетали генералы из штаба округа. Чаще всего они ограничивались справлением малой нужды на шасси самолета, после чего загружались привезенными на черной «Волге» продуктами, и улетали в неизвестном направлении.
Этот же генерал добрел до нашего КП и приказал ординарцу погрузить в самолет шахматы.
Мое расстройство было таковым, что его заметил даже полковой комиссар, отвечавший по долгу службы за моральное состояние личного состава воинской части. На его вопросы я высказал банальную мысль – рабочий работает лучше и служака служит лучше, если у них в жизни все нормально. «Да ты опасный демагог»,- беру фразу в кавычки, поскольку запомнил её дословно на всю жизнь.
С тех пор я разлюбил советскую власть и, когда представилась возможность, я ее крушил всеми возможными мне средствами. Но я был наивен и ограничен мозгом.
Тем самым я помог генералам, которым лучше быть министром обороны Житомирской области, чем двадцатым генералом в одном из армейских округов СССР.
Нашими руками они дербанили не советскую власть, а большую страну на удельные княжества, чтобы потом устроить своих детей процветать за бугром, а подданных учить патриотизму.
Играя в шахматы, я двигал пешки. Играя в политику, я стал пешкой сам.