Два эссе

1
Цветущий Шираз Саади!
Узорные ковры жизни…
Мало что известно о жизни поэта: родился в не богатой семье, в одной из касыд пишет, что уехал в чужие края, когда монголы пришли на его родину…
Вот он гуляет во время праздников с отцом: мальчик, впитывающий величие древних обрядов; вот он учится в медресе, а вот суфийские шейхи раскрывают ему ядро ислама, и он проникается их аскетичными идеалами…
И зреют, зреют в недрах сердца и души стихи: золочёные гроздья, налитые соком словесной силы.
Он пользовался опытом своей скитальческой жизни, и слова сборщика мёда в Азербайджане также важны, как речения и рассуждения, услышанные в отдалённых чайных домах: торговцев, фермеров, путников, воров – всех тех, кто составляет бессчётную плазму человеческую.
Кропотливая бренность мира была познана им с лихвой, и никогда мнение его по этому поводу не расходилось с воззрениями Руми и Фаридаддина Аттара, живших плодами эзотерических суфийских книг; но основной пафос творений Саади состоит в проповеди активного гуманизма.
Всё возможное разнообразие форм представлено в наследие Саади; и в недрах каждой из использованных мерцают жемчуга мудрости и алмазы тишины; в десяти главах поэтического трактата «Бустан» (о, как цветёт плодовый сад возвышенной речи!) Саади излагает суфийскую философию и этику, приправляя её занимательными притчами и рассказами…
Плодовый сад – вся сумма его творчества, где деревьям не грозит тление – эта прерогатива тел.
Вся поэзия его висит на тончайших нитях духа, прочнее которых нет ничего на свете; и роскошь сияния равномерным золотистым светом поднимается от газелей, рубайятов, касыд…

2
Романтики влекли – своей приподнятостью, парением над бездной, стремлением заглянуть в небесные сферы, увидать облака с изнанки; и в первом поэтическом сборнике «На краю луга или мавзолей любви» чувствовалось влияние этой традиции.
Поэт учился в школе Хайама, затем в школе Пехлеви, но для дальнейшего образования он прибывает в волшебный Тегеран, чья духовная мощь, напоенность историей и мыслью не могли не поразить его.
Первая из художественных работ Сепехри соответствует классическому арузу первого сборника: пасторальный пейзаж дышит идиллическим отношением к жизни.
Он путешествует по Европе, приезжая туда через Балканы, он слушает лекции в Париже, обогащая свои мечты, звуки, палитру; тогда же он увлекается философией, и, изучив её, разрабатывает определённые мотивы в сборнике «Обрушение солнца», так же, как и в живописных своих работах.
Шестидесятые годы – золотой шар поэзии Сепехри: сборники «Звук шагов воды», «Путешественник», «Зелёный объём» становятся лучшими его книгами.
Поразительны в его стихах передача погружённости в мир природы, «слиянность» с нею, ощущение постоянного озарения, очевидно известное поэту; он – созерцатель, влюблённый в каждый прожитый день – будь он сквозяще-печальным, или ослепительно радостным.
В кратких стихах Сепехри велика ёмкость, и сила мысли – вектор, которому постоянно следует поэт.
…образы клубятся, тучи оказываются врагами, но и собеседниками, сон ребёнка соединяется со стрёкотом кузнечика, и бумажные пёстрые змеи свободно парят в пространстве, соединяющем реальность и воображение.
Живопись Сепехри порою отдаёт японскими мотивами: она краткая и наполненная, как хокку, несколько тревожная, сдержанная в высказываниях.
И вместе – полновесно представляющая опыт, сквозящий через предметную суть мира, накопленный поэтом и художником за года…
О последних годах жизни поэта известно мало: жил с матерью на окраине села, обнаружилась серьёзная болезнь, попытка лечения в Англии успеха не принесла.
Его не стало.
Он остался навсегда, волшебно воплотившись в трудах своим, которым, в отличие от физических тел, не угрожает тление.

Александр Балтин