Помнишь?..

Помнишь, сидели на бульваре, под липами, майским, не то июньским днём, пили баночное пиво, которое невозможно было достать в Союзе, но мама моя, работавшая в ТПП СССР могла?
И ты смеялась отчего-то так, что казалось, листва вспыхивала огоньками?
Помнишь в поминальном зале стоял – среди других – над твоим гробом недоумевая, как и почему в 39 лет…
Дочке твоей было десять тогда, на похороны её не пустили – видишь ли её путь, помогаешь ли?
…моему сына шесть с половиной – и он соткан из солнечного света: лучащийся, весёлый мальчишка…
Не представляешь, да?
Как шло к тому, чтобы сложиться – у нас с тобой, много лет подряд, и как ничего не сложилось…
Вот я пришёл на работу в библиотеку ВУЗа, где ты уже работала несколько лет, а там – была компания, отчасти твоя, и я – толстый, книжный мальчишка – не вписывался в неё, но понял, что надо, надо, иначе, пережившему тяжёлый пубертатный криз, не способному к учёбе не устроиться мне в социуме – никак, никогда…
Помнишь, как менялся, занялся спортом, а потом – уже свой – ходил с вами, с людьми компании, которая теперь не заинтересовала бы никоим боком – ночными улицами?
Куда-то мчались на такси, и вороха осенних листьев, казалось, летели в стекло машины; шли из гостей в гости – молодые, не устающие…
Помнишь?
Видишь?
Нечто надрывное было в том юношеском счастье, нечто отливавшее тонами вечной грусти, постоянной осени, элегичности её…
Потом всё менялось, люди расходились, теряли интерес друг к другу, женились, выходили замуж, появлялись дети…
У меня всё поздно сложилось, и за год перед смертью твоей мы не виделись вовсе, вовсе…
Летняя жара была, позвонил мне одноклассник твой, сказал ошарашенно: Умерла…
Так и не знаю, отчего, как случилось, где похоронена…
А похороны помнятся пестро, дико, собрались все, с кем общались когда-то, водку начали пить уже в автобусе, что вёз в морг…
А тогда под липами, на бульваре казалось впереди – столько всего прекрасного…

Александр Балтин