Тщета пожилого

Из тополя, таинственно преобразовав его сущность, выделилось нечто чёрное. Оно, фыркнув, оделось плащом, спустившимся с высот, и, легко оторвавшись от земли, стало парить.

Оно или она? – задумался, отвлекаясь от монитора.
В февральском, слегка разжиженном свете были чётко видны переплетающиеся ветви тополей.
Но подсказки не было.
Оно или она?

Она парила, причём края плаща плавно колыхались, и поднимаясь мимо окон, медово и янтарно светивших в темноте, останавливалась, заглядывая внутрь, в полости квартир, наполненные скарбом жизни, интересуясь…

Существо не придумывалось, также, как не вытанцовывался сюжет сказки.
Или фантастической истории.
Снова отвлекаясь от монитора, пожилой сочинитель глядел в окно, вспоминая, как писал раньше, когда от одной фразы занималась другая, и тянулись она, причудливо изгибаясь, выстраивая сюжет, внутри которого оживали странные персонажи.
Бурлеск, например, мог стать забавным, вечно суетящимся стариком с бутафорским носом.
И так далее.
Попробовать с наскока?

Тень в плаще заглядывала в окна, ей необходимо было обнаружить шалящих мальчишек, чтобы…

Снова остановка.
Чтобы… принять участие в их играх?
Похитить их?
Перенести в мир, заполненный гирляндами приключений?
Некогда – скорее почувствованный, чем изобретённый метод «с наскока» помогал ему, когда, почти не задумываясь, обрушивался на клавиатуру, слушая нечто внутри себя.
Стало быть, не выйдет.
Пожилой сочинитель выходит на лоджию, вытягивает из пачки, лежащей на подоконнике, сигарету, закуривает.
Ворона с граем срывается с ветки, чуть пружинящей после, точно получившей каплю новой жизни.
Механизмы сознанья ржавеют, и тонкие эти шестерёнки не смазать ничем, не изобретено такого вещества.
Остаётся вздыхать.

Маленькая, почти обессиленная тень парила у монитора, тщетно стараясь вдохнуть силы в жалкий, съёжившийся текст.

Александр Балтин