Великие малые поэмы Есенина

Пророк волшебного, теремами – в том числе словесными – украшенного Китежа, последний звонкий голос деревни, Есенин воистину ощущал:

Не устрашуся гибели,
Ни копий, не стрел дождей, -
Так говорит по Библии
Пророк Есенин Сергей.

Мистика «Инония» - от замшелых камней вечности, от Голубиной книги, от резервов Руси: позабытых, но не растраченных.
Мистика – от ощущений ложности церковного обряда: если не от знания правды Христовой, ибо, когда пророк утверждает:

Время мое приспело,
Не страшен мне лязг кнута.
Тело, Христово тело,
Выплевываю изо рта.

Тут нет никакого кощунства: Христос рёк на Тайной вечере: ешьте хлеб-плоть-суть моего учения, и пейте вино-кровь-сущность моих слов: то есть – следуйте моему примеру, и возможете построить приемлемый социум на земле.
Следовать не смогли.
Заменили ничего не значащим, пустым, мёртвым обрядом, и пророк-поэт понял это.
Не хочу я небес без лестницы…

Глобальный символ – лестница, отставленная в плоскостном, косно-материальном существование человечества – возникает неспроста: небеса невозможны без оной.
А свет, изливающийся из них, может гармонизировать пространство и жизнь, если его правильно понять.
Но – рвутся упругие ритмы «Инонии», мощь её – из звездных бездн; мощь сокрушителя – ради созидания.
Так Хлебников мечтал о грядущем очищение-объединение, всерьёз назначая себя председателем земного шара, ибо ведал, какие векторы будут во благо.
Многоцветны ранние поэмы Есенина: есть в их цветовой гамме нечто от мистической Византии грядущего, где старых нет, до которой не добраться, даже громоздя невиданные словесные картины.
И «Отчарь», и «Октоих» переполнены небом, хлебом, месяцем, тучами; метафорика их густа, как алхимический раствор в не зримой колбе; и всё в них – устремлённость в будущее, чьи громы – но и гармонию - не представить пока.
…гигантский рост Есенина поэта позволял ему нести на руках солнце, и видеть кроткие коровьи очи Руси.
«Октоих» - личная, кратко и сильно выстроенная молитва, с таким соприродным ощущениям запредельности, что и читающий начинает верить в неё:

"О дево
Мария! -
Поют небеса. -
На нивы златые
Пролей волоса.

Омой наши лица
Рукою земли.
С за-гор вереницей
Плывут корабли.

Если избыточно яркая, пёстрая до ряби в глазах «Марфа Посадница» больше каталог словесных узоров, то «Инония», «Октоих» это живая, древняя, отчасти сектантская, отчасти эзотерическая метафизика…
И – пророчества…
А сбудутся ль?..
Пока остаётся только причащение высотам поэзии, предложенной Есениным.

Александр Балтин