Мастер класс по общению с милицией. Старая история.

Был у меня как-то такой интересный экспириенс - писала я заявление в милицию на разбитые зеркала на моей машинке, что стоит во дворе.

Я глупой курицей бегала вокруг своей машины, которая мирно стояла во дворе уже две недели и никому две недели не мешала, смотрела на обломанные в извращенной форме, возможно, ногами, оба боковых зеркала и хлопала крыльями. 

Еще громко ругалась матом. Проходящие мимо мамаши с дитями затыкали им уши и многозначительными взглядами выражали свое неприятие моего поведения. 

А еще я приставала к местному бомонду в лице двенадцати нетрезвых мужчин с глупым вопросом: «Вы не видели, кто это сделал?» 

Мужики разводили руками и, честно глядя мне в глаза, качали головами: «Не мы. Точно не мы. Мы ж вашу машину знаем. Вооон она стоит.» 

А тут в дверях сосед кстати так нарисовался. Я к нему на грудь и ну плакать. 

«Бедная моя машииина, за что ее так? Она такая хорошая стоит никого не трогает в уголочке.» 

А сосед так сочувственно: «Иди в милицию. Пусть найдут гада и покарают согласно закону по самое это самое.» 

Милиция у нас за углом. Три минуты и я уже там. А там усталый служитель закона лет двадцати пяти меня совсем не ждал. Он мне так прямо и сказал. Глазами. 

Но я ж настойчивая, когда не надо. Тогда он стал меня пытать. С какой целью подаете заявление? 

Цель мне самой тогда была неясна, а сейчас и вовсе вижу, что ее не существует. Но то сейчас. А в милиции я руки заламывала от обиды на другие машины, которые стоят с целыми зеркалами, дорогими и красивыми. 

Вот милиционер и вздохнул тяжело. Писал он долго, но без остановок. Потому что текст протокола знал наизусть. Это мне немного не понравилось. Но не так, чтобы я все бросила и пошла домой горевать в одиночестве. Мне все еще хотелось разделить свою утрату с кем-то понимающим. 

Ждите оперативную группу дома. С вами свяжутся, сказал представитель закона. Это звучало так по-взрослому, что я подумала, что все сделала правильно.

Пришла домой и села ждать. Через час мне позвонили, сказали, что машины нет пока. Ждите. Сколько? Да сколько надо. Надо было ждать до часу ночи. С восьми вечера. А потом час сидеть в «Газели» и под сладкий храп водителя слушать, как два, так называемых оперативника, писали протоколы. 

Квинтэссенция сих произведений была проста. Написать не менее двух листов. Каждому. Один друг другому все диктовал, что писать. Например. Данная территория камерами видеонаблюдения не оборудована. И прочие дельные замечания. 

Это сначала меня развлекало, потому как живу я в самом заурядном дворе еще советской постройки. А потом меня стало раздражать, что они при мне живой спокойно обсуждают такие рабочие моменты, как надо писать не таким мелким почерком, тогда можно два листа полностью исписать и будет видно, что они работали и занимались следствием. И это главное. 

А потом смирилась. И стала думать о том, что котлеты уже буду завтра жарить. И что надо не забыть завтра с днем рождения подругу поздравить. 

Так вот час и прошел. Оперативники оказались людьми хорошими. Руку мне подали, чтобы я, выходя из «Газели», не выпала из нее. 

И все-таки я не зря писала заявление. Я поняла одну очень важную вещь. Милиционеры – это люди с другой планеты. Они посланы на землю, чтобы писать протоколы. Это очень важное и нужное дело. И не каждый может с этим справиться. Я б не смогла. Обязательно бы что-нибудь в середине про котлеты написала. 

А зеркала я уже поставила новые. Они еще лучше старых. В сто раз. Теперь хожу мимо и на них смотрю. Красивые.

Через месяц позвонил участковый. Спрашивал, не знаю ли я, кто мне зеркала разбил. Может, я с соседями ругалась. Или там дралась. 

И тогда я пошла и забрала заявление.