Россия - это судьба.

Возвращение врангелевских казаков на родину в 1921 году.

Много страниц написано про то, как многочисленное врангелевское войско бежало из Крыма в страхе и ужасе перед наступающей кровожадной Красной Армией. Сколько слёз пролито по благородным белогвардейцам, покидавшим якобы навсегда родные берега, но очень редко можно прочесть о том, как возвращались на Родину и простые солдаты, и казаки, и офицеры, и чиновники с семьями. И это массовое возвращение началось уже почти через несколько месяцев после знаменитого бегства. Обманутые люди поняли, что их обманули.

Стихийное возвращение на родину тех, кто невольно оказался втянутым в белую эмиграцию, началось в декабре 1920 г. Французские власти в Константинополе с февраля 1921 г. стали выявлять число добровольцев для возвращения в Советскую Россию. Чтобы предотвратить это, Врангель и казачьи атаманы предприняли небезуспешные агитационные поездки по лагерям, убеждая солдат и казаков в том, что волнения в России, в частности события в Кронштадте, дают надежду на скорое их туда возвращение с оружием в руках. Но из 7 тыс. записавшихся добровольцев 3300 на эту агитацию не поддались.

Не дождавшись ответа от советского правительства на предложение Верховного комиссара Лиги наций по делам русских беженцев Ф. Нансена и Международного Красного Креста о их репатриации (в обмен на гарантию сохранить жизнь и свободу добровольцам), французское правительство предприняло тем не менее первую попытку репатриации в Новороссийск 3300 человек, в основном казаков, условия содержания которых в лагерях города Чаталджа и на Лемносе оказались гораздо тяжелее, чем у военнослужащих 1-го Армейского корпуса в Галлиполи.

1 марта 1921 г. новороссийская газета "Красное Черноморье" в заметке "О прибывших из Константинополя и о провокационных слухах" сообщала, что 18 февраля в Новороссийск прибыли 40 женщин, более 100 офицеров и чиновников, 300 военнопленных "жлобинцев", около 50 военнопленных из Франции, несколько священников, остальные — донские, терские и кубанские казаки, всего около 3600 человек. Газета опровергала "кровожадные провокационные слухи о всяких ужасах, которые будто бы готовятся для приезжих коммунистами", призывала не верить распространявшимся по рукам спискам вернувшихся на родину офицеров, "которые будто бы предназначены к расстрелу".

После принятия 3 марта 1921 г. V Всеукраинским съездом Советов постановления об амнистии всем гражданам Украины, оказавшимся за границей, при условии их лояльного отношения к новой власти, французы начали второй набор добровольцев-репатриантов для отправки их в Одессу. МИД Франции, понимая, что позиция врангелевского штаба создает основную трудность в рассредоточении армии, с середины марта 1921 г. предписывал своей миссии в Константинополе сделать все, чтобы Врангель и его окружение покинули город.

25 марта командующий французским гарнизоном на Лемносе генерал А. Бруссо в приказе № 1515(12) объявил штабу Врангеля решение своего правительства по поводу судьбы русских беженцев, после чего отношения штаба с французскими военными стали явно враждебными.

Вследствие твердой позиции, занятой врангелевским штабом, и майского приказа А.П. Кутепова число репатриантов, особенно с Галлиполи, сократилось. Однако казаки продолжали возвращаться в родные станицы. При переезде в марте 1921 г. донских казаков на пароходах "Решид-паша" и "Дон" на о. Лемнос часть казаков согласилась не высаживаться на острове, а продолжить на них прямой путь на родину. Ко времени расформирования чаталджинских лагерей, вероятно, и был приурочен приказ генерала Бруссо. К донским казакам присоединилась часть казаков с Лемноса и военнослужащих с Галли-поли, перешедших на положение беженцев.

О приеме, оказанном в Одессе добровольцам, оповестили своих читателей одесские "Известия".(17) 14 апреля предгубчека Одессы М.А. Дейч, отвечая на вопросы корреспондента газеты, "что сделано с прибывшими врангелевцами и в чье распоряжение они поступят", сообщил, что на "Решид-паше" прибыли (30 марта(18)) 3642 врангелевца, 2826 направлены в распоряжение губэвака для отправки на родину, в основном на Кубань; из 816 оставшихся 15 человек чистосердечно признались, что работали в контрразведках, поэтому и были направлены в губчека для ведения следствия: 801 офицер направлен в концлагерь для более тщательной регистрации и заполнения соответствующих анкет. "Дальнейшая судьба этих 801 целиком зависит от распоряжения центра".

"Кизил Ирмак" доставил (8 апреля 1921 г.(19)) 2614 врангелевцев, из них 2059 отправлены в губэвак, 554 офицера -в концлагерь для повторной регистрации, 1 человек арестован; в числе вернувшихся немало генералов, полковников и подполковников.

Советская и белоэмигрантская печать содержат взаимоисключающую информацию о судьбе вернувшихся по разным причинам в Советскую Россию бывших врангелевцев. В советских газетах информация о расстрелах офицеров отсутствует. Расстрельного списка 800 офицеров, матросов и солдат, якобы опубликованного в одесских "Известиях" 30 июня 1921 г.(25), как, впрочем, и в других номерах этой газеты за 1921 г., нет.
.
Кроме Одессы и Новороссийска, в марте 1921 г. неожиданно появился еще один советский порт высадки для солдат, казаков, матросов, надеявшихся на гуманность нового правительства в России, — Батум. С согласия французских властей с марта в Константинополе вел активную пропаганду по набору рабочих на нефтяные промыслы в Баку с обещанием амнистии председатель правления Азнефтекома А.П. Серебровский, участник революции, большевик, в прошлом технический директор завода "Нобель". Частые его поездки в Константинополь были связаны с его деятельностью по обмену бакинской нефти и керосина на оборудование, промышленные и продовольственные товары. Инициатива по вербовке врангелевцев, по всей вероятности, принадлежала именно ему.

Известна реакция Ленина на эту инициативу: "Нелепо увеличивать число рабочих, пока меньшее их число не обеспечено одёжей и хлебом". А положение с продовольствием в Баку в этот голодный год было действительно крайне напряженным, продовольственные закупки Серебровским в Константинополе до нефтяников не доходили. Тем не менее за шесть месяцев ему удалось сагитировать не одну тысячу добровольцев, обещая через несколько месяцев работы на промыслах вернуть их домой.

Публикуемые документы из фондов военного и морского министерств Франции свидетельствуют о добровольном возвращении бывших врангелевцев на родину, что соответствовало и заинтересованности французского правительства в скорейшем освобождении от финансового бремени, тяжесть которого в 1923 г. была оценена финансовой комиссией Палаты депутатов Франции в 150 516 153,77 фр.(33)
Окончательно "врангелевский спецсчет" был закрыт в 1940 г. после безвозмездной передачи Францией Финляндии в период советско-финской войны еще годных для эксплуатации пушек, снятых с врангелевских кораблей.

3 ноября 1921 года было принято долгожданное постановление ВЦИК РСФСР «О порядке восстановления в правах гражданства отдельных категорий лиц, которые были лишены этих прав в силу Конституции РСФСР или отдельных постановлений центральной и местной власти». Оно объявило амнистию «в ознаменование четвёртой годовщины власти трудящихся в связи с окончанием войны и переходом на мирное строительство». Эта амнистия коснулась всех участников военных организаций Колчака, Деникина, Врангеля, Савинкова, Петлюры, Булак-Балаховича, Пермикина и Юденича, «путем обмана или насильственно втянутых в борьбу против Советской власти» и распространялась лишь на эмигрантов, находившихся в Польше, Румынии, Эстонии, Литве и Латвии.

9 июня 1924 было принято постановление ВЦИК РСФСР «О распространении амнистии, объявленной 3 ноября 1921 года, на всех находящихся на Дальнем Востоке, в Монголии и Западном Китае рядовых солдат белых армий». Проведение амнистии возлагалось на специальные миссии НКИД и РОКК за рубежом.

Согласно циркуляру НКВД РСФСР № 138 от 8.05.1923, не подпадавшим под амнистию лицам (фельдфебелям, юнкерам, участникам кадетских отрядов, прапорщикам, корнетам, подпоручикам, жандармам, военным чиновникам белых армий), в случае изъявления ими желания восстановить себя в гражданстве СССР, рекомендовалось обращаться с ходатайствами на имя ЦИК через советские полпредства. От них при этом требовалось указать все совершённые ими «преступления против рабоче-крестьянского правительства». ОГПУ разъясняло НКИД, что белое офицерство никакими льготами не пользуется и должно «ликвидировать свои отношения к белому движению собственными средствами. Единичные ходатайства могли быть удовлетворены при наличии поручительства в их будущей лояльности по отношению к Советской власти» некоего «известного лица».

За 1921–1931 годы в РСФСР и другие республики СССР возвратились 181 432 эмигранта, из них только в 1921 году – 121 843 человек. Из русской эмигрантской колонии в Китае, составлявшей почти 400 тыс. человек, не менее 100 тыс. получили в 1922–1923 годах советские паспорта, не менее 100 тыс. человек репатриировались за эти годы в РСФСР/