Городские сказки: Кот Учёного

В маленькой, уютной башенке старинной части Города горит свет, и пламя весело потрескивает в камине. Кот Учёного бродит по столу, топчет важные рукописи, кончиком хвоста мимоходом отмечает потерявшиеся запятые и точки, греет шерстяной бочок под лампой, уютно устроившись на самой нужной в данный момент бумаге, потихоньку двигает лапой кружку с остывшим кофе – ближе к краю стола, еще ближе…

Его Учёный – математик – бьётся над одной из задач тысячелетия – гипотезой о свойствах эллиптических кривых. Кот следит за тем, как изящная, чуть небрежная от спешки узорная вязь символов и знаков покрывает лист за листом, щурит янтарные глаза недовольно, когда Учёный своими рассуждениями уходит не в ту степь, протягивает лапу и цепляет острым коготком кончик ручки.

Кошки великолепны в точных науках, вот почему все математики, сами того не зная, так любят кошек.
Именно математика хранит в себе ключ к разгадке тайн Мироздания, вот почему все кошки так величественно мудры.
«Особенно те, кто ведет свой род от самого Чешира», – гордо мурлычет Кот, намывая нос бархатной лапкой: често- и чисто- любие у кошачьих в крови.

Всем кошкам известна эта тайна: математики, разрешив великие задачи, доказав никем не доказанные теоремы, получают в подарок возможность жить среди звезд. Если сами захотят, конечно. Кот знает, что выберет Учёный, смотрит в глубокую синеву вечернего неба, нетерпеливо постукивает роскошно-пушистым хвостом по столу. Коту хочется пройтись по лунной дороге, окунуть усы в Млечный путь, навестить Медведиц. Учёному до победы осталось немного, вот только сам он пока об этом не знает. «Ну же, догадайся рассмотреть случай с бесконечно большим количеством рациональных точек кривой!» – гипнотизируют Учёного янтарные глаза Кота. «Уйди ты с моей рукописи, неразумное животное!» – притворно сердится Учёный. Кот не реагирует, хвостом рисует в воздухе эллиптическую кривую.

У Учёного редко бывают гости, но вчера приходила Она – и после Её ухода у него в голове сумбур, листы кипой летят со стола, а порядок превращается в хаос. Она – тайна, загадка, бархатный голос, любит-не любит? «Кошка, – одобряюще ухмыляется Кот, – ну, держись теперь, Учёный!».
И тот держался как мог: менял одну за одной джазовые пластинки, говорил об искусстве и – взахлеб – о математике, подливал ароматный чёрный кофе со щепоткой корицы. Она улыбалась, забиралась в кресло, подбирая ноги, сворачиваясь клубочком. Учёный рассказывал ей о звездах, указывал на небо кофейной ложечкой, Она слушала, затаив дыхание. Сливочное мороженое с вишнёвым сиропом таяло на фарфоровой тарелочке, вызывая пристальное внимание Кота. Кот души не чаял в сладком, больше всего он любил шоколадные конфеты в шуршащих, сверкающих золотом обёртках – они были похожи на звёзды.
«Есть ли кто-то, кто ведёт счёт упавшим звездам?» – вот что заботило Учёного. «Есть ли кто-то, кто собирает упавшие звёзды?» – вот о чем волновалась Она.
В камине горел огонь, в кресле притворялся спящим Кот, на вешалке висело Ее черное пальто и длинный алый шарф. Ровно в полночь Она ушла – ускользнула, как Золушка с бала – легкий поцелуй в щеку, замшевые перчатки по локоть, растаяла в ночи: «Не провожай меня». А он остался, и теперь с самого утра все наперекосяк: кофе слишком горячий, вчерашние выводы нелогичны, а большие числа настолько велики, что так и норовят поглотить, засосать в свою бесконечность, как в черную дыру, Учёного, вместе с его любовью и переживаниями.

Учёный проспал, порезался, пока брился, пролил на брюки кофе и опоздал на лекцию. Кот чувствует его раздражение на расстоянии, весь день высматривает его в окно. Увидев знакомую высокую худую фигуру, уныло бредущую к дому, спрыгивает с окна, сворачивается мягким клубочком в кресле, щедро шерстит белую рубашку. Как и всегда, не выходит навстречу вернувшемуся Учёному, всем своим видом демонстрирует, что был нагло разбужен, зевает во всю пасть, демонстрируя острые клыки. Самозабвенно потягивается, не забывая при этом впиваться когтями в кресло и исподтишка оставлять зацепки.

«Представляешь, Кот, – жалуется Учёный, снимая шляпу и, по рассеянности, не вешая ее на крючок, а кидая рядом на полку, – этот чёртов Интеграл сказал, что мой подход к решению гипотезы Бёрча — Свиннертон-Дайера* абсолютно несостоятелен и обречен на провал!»
Кот сердито помахивает хвостом. Интеграл – вечный конкурент Учёного, соперник в науке и в любви: все знают, как он стремится привлечь Ее внимание. Интегралом Учёный прозвал его за дурацкие напомаженные усишки, кончики которых выгнуты в разные стороны. «Ну посмотри же! – сердится Учёный, тыкает пальцем в монитор. – Во-первых, эти усы, а во-вторых, я никак не могу поймать его, когда он готовит очередную гадость. Просто какой-то неберущийся интеграл! Помнишь, Кот, как он прилюдно пошутил на конференции, что, дескать, я любитель браться за нерешаемые задачи – чтобы с чистой совестью топтаться на месте и не достигать результатов?»
Кот фыркает, убежденный в том, что Интеграл никакой не интеграл, а скорее производная от сложного собирательного образа умных и плохих парней из американских фильмов по аргументу пафоса; фитюлька, пшик на ровном месте.

Заметив, что Учёный совсем приуныл, Кот мягко прыгает ему на колени, щекочет пушистым, как у белки, хвостом в носу, утыкается мокрым носом в ухо, успокаивает нежным мурлыканьем. Кот знает об Учёном всё – и даже больше: частые беседы с демоном Лапласа** приоткрывают завесу тайны о том, какое место во Вселенной и когда займет каждый живущий.
Кошек это, конечно же, не касается: они настолько непредсказуемы, что порой и сами не знают, где окажутся в следующий момент времени, поэтому демон Лапласа так очарован этими загадочными созданиями «сами-по-себе».

И Учёный воспрянул духом, и заварил себе ароматный чёрный чай с малиной, и начал все сначала. И побежали знаки, мысли, покрывая белоснежные листы закорючками, символами, причудливыми узорами, понятными только Учёному и его Коту.
Ночь уже давно накрыла Город тёмно-синим звёздным покрывалом, а в маленькой Башенке до сих пор горел свет. Поленья догорели в камине, и недопитый чай давно остыл, и на полу в беспорядке лежали листы рукописи. Учёный вдохновенно писал: обращение к рациональным точкам кривой обещало вот-вот дать новый результат. Не спал и Кот, увлеченно гоняя скомканный бумажный шарик – самый неудачный за сегодня листок рукописи. Учёный попытался предположить, по мнению Кота, очевидную глупость, но вовремя осознал свой промах под насмешливым взглядом жёлтых глаз.

Город уснул, Кот спал в кресле: он знал, к утру Учёный закончит свой труд и для них троих – Учёного, Кота и Неё – всё навсегда изменится. Демон Лапласа нашептал ему на мягкое ушко, что к рассвету решение будет найдено, и Кот хотел успеть понежиться на шерстяном пледе – он привязался к квартире в башенке: отсюда было хорошо смотреть на звёзды.
Не спал Учёный, с лихорадочным блеском в глазах проводя последние необходимые расчёты. На другом конце Города, в маленькой квартире, на бархатном диванчике под абажуром, не спала Она: чувствовала Учёного на расстоянии, переживала за него, впивалась острыми алыми ноготками в ладони, кусала губы, пила очередную чашку кофе и ждала его звонка.

Рассвет нежно-розовым окрасил Город, застав Учёного с красными от бессонницы глазами, уставшего и счастливого, кружащего по квартире в обнимку с разбуженным и оттого недовольным Котом: хмурое выражение на сонной усатой морде, задние лапы летят по воздуху, мелькают розовые подушечки, передние когтями отчаянно вцепились в Учёного. «Лю-ю-ю-юди, – безмолвно негодует Кот, – неужели так сложно радоваться, не трогая отдыхающего ближнего своего?» В глубине души Кот отчаянно счастлив.
Дрожащими пальцами Учёный набирает Её номер, не попадает по кнопкам, не дозванивается: на том конце Города, с маленького бархатного диванчика, так же отчаянно прорывается к нему Она, и, когда наконец сигналы сошлись во времени и пространстве, никто из них уже не знает – он ли это позвонил или позвонили ему? Быстрый шёпот в трубку, смех, в глазах счастье, взахлёб перебивают друг друга, невидимые нити протянуты между ними через весь Город.

Учёный уходит в университет почти вприпрыжку – сообщить радостную новость, – Кот провожает его взглядом с подоконника.
Тонкий металлический звук, скрежет в замочной скважине – резкий и нетерпеливый – будит Кота. «Это Интеграл, – раздается голос демона Лапласа: сидит на спинке стула, ножки свесил и покачивает ими, – пришел забрать рукописи твоего друга, позавидовал. Записи заберет и был таков, долго будет в них разбираться – не гений, не то что твой Учёный, – но в конце концов присвоит заслуги себе. Я лично думаю…» И не заканчивает фразу, летит вниз, сшибленный мощным ударом пушистой лапы: «Это мы еще посмотрим!»

Кот Учёного взлетает на стол, с той пружинистой грацией и энергией, что так очаровывает людей в кошках, – бумаги разлетаются в разные стороны, когтистые лапы скребут изо всех сил, разрывая бумагу, сминая её, и вот уже Кот – только бы никто не увидел, демон Лапласа не в счёт, Кот грозит ему той самой меткой лапой, – тащит в зубах скомканные листы, хранящие пропуск в звёздную даль – один за другим, словно игрушечную мышку на подушку хозяина. И притаился, вжался в угол, прижал уши: все-таки он – хищник.
Крадущейся походкой, поступью вора, серый и незаметный – хоть сейчас бери и снимай в главной роли фильма про шпионов, – Интеграл вошёл в комнату и прямиком к столу. За диваном скрывался – нет-нет, не прятался, а именно скрывался, выжидал, заняв наблюдательную позицию, – Кот, со спинки стула наблюдал демон Лапласа. В его глазах мелькали, множились вероятности, микросекунды и точнейшие координаты, и в тот момент всё менялось, затрагивая судьбы Учёного, его Возлюбленной, Кота и даже Интеграла, меняя спектр их будущих положений в пространстве и времени. И всё из-за пушистого, своенравного существа, принадлежащего к кошачьему роду, понять и предсказать который был не в силах даже демон.

Вечерело, в квартиру ворвался испуганный Учёный – дверь была открыта, замок сломан, – скорее проверить, все ли в порядке с Котом, и к чёрту материальное! Второй раз за день сжимает в объятьях шерстяного друга, и лишь минуты спустя замечает бедлам и разруху на столе, замирает, похолодев от догадки. Без сил опускается на стул, запускает руки в волосы, издает тихий стон отчаяния, как вдруг о его ботинок ударяется бумажный комок. И еще один, и еще… Кот мурлычет, кружит вокруг, щедро шерстит брюки, наступает лапами на ноги, проникновенно смотрит, наблюдая, как светлеет лицо Учёного: самые важные записи – Коту ли не знать, какие именно? – остались у него.

Неделю спустя, рука об руку, в квартиру входят Учёный и Она, глаза лучатся счастьем, на губах тают звонкие как хрусталь смешинки – вернулись с конференции, самой важной для них обоих. Задача тысячелетия решена, и уже завтра, вместе с запахом утренних кофеен и свежих газет, к Учёному придёт мировая известность, а он хочет только держать Её за руку, смотреть на звёзды, и чтобы Кот был рядом.

Роскошные усы щекочут руку, глаза Учёного встречаются с золотыми кошачьими, и время замедляет свой ход и почти останавливается, и луна выходит из-за тучи, протягивая белоснежный луч света – прямо к окну квартирки Учёного, и он узнаёт тайну Вселенной. Преобразившись, с улыбкой он поворачивается к своей Возлюбленной, и она счастливо прижимается к нему, а тёмно-синий звёздный плащ укрывает их обоих.
И они рука об руку уходят по дороге из лунного света. Впереди, гордо задрав пушистый до чрезвычайности хвост, неторопливо, наслаждаясь каждым шагом, шествует Кот. Учёный теперь – Звездочёт, а его возлюбленная – Собирательница падающих звёзд; они в молчании – все тайны открыты, а в тишине больше любви, чем в словах, – направляются в свой новый Дом. Там, конечно же, будет башенка – чтобы видеть все звёздные просторы, и старинные манускрипты – для Него: впереди Вечность, чтобы их изучить, написать свои; будет корабль-облако – для Неё: плыть по небу со скоростью света, собирать упавшие звёзды, мыть их в серебряном тумане Млечного пути от космической пыли. По вечерам они будут греться у камина, пить чай с вишнёвым вареньем и угощать Кота его любимыми звёздными шоколадными конфетами в сверкающих обёртках: теперь-то он им расскажет всё-всё, и никого не удивит говорящий Кот.

В маленькой, уютной башенке в старинной части Города пусто, и по-прежнему горит свет. Поленья догорают в камине…

*Гипотеза Бёрча — Свиннертон-Дайера — математическая гипотеза относительно свойств эллиптических кривых, одна из задач тысячелетия.
**Демон Лапласа — мысленный эксперимент, предложенный в 1814 году французским математиком Пьером-Симоном Лапласом, а также главный персонаж этого эксперимента — вымышленное разумное существо, способное, восприняв в любой данный момент вре-мени положение и скорость каждой частицы во Вселенной, узнавать её эволюцию как в будущем, так и в прошлом.

Все сказки автора: #DariaLavrova-cityhaze
#математика #кошки #сказка #городскаясказка #cityhaze