«Мастер ножей». Роман Яна Бадевского. #56
Дизайн обложки @konti
Автор: Ян Бадевский @zaebooka
Глава 4. Верн
Я бросил рлоку две кроличьи тушки и закрыл дверь кладовой. Меня коснулась запоздалая волна благодарности — зверь начал есть. Ему этого хватит на несколько часов, потом в номер принесут ещё мяса.
За окном громоздились тучи.
Буря, следовавшая по пятам «Мемфиса», накрыла дряхлеющий Верн. Матросы разбрелись по кабакам — никто не собирался выходить из гавани в такую погоду. Срединное Море наваливалось на волнорезы массивными валами, пытаясь прорвать каменную оборону. На утёсе высился маяк — казалось, в небо воткнули палец мертвеца. Луч света пронзал дневную мглу, растворяясь в бесконечной серости. Картина дополнялась извилистыми каменными переулками портовой зоны, сбегавшими вниз по холму.
Постоялый двор был построен на вершине холма, обросшего брусчаткой, канализационными стоками, крутыми ступенями лестниц, смотровыми площадками и обычными домами. Верн сплошь состоял из взгорков, одетых в камень каналов, мостов, переходов, переулков и галерей. Странный и по-своему очаровательный город, покрытый традициями, мхом и упадочными настроениями. Мешанина черепичных и жестяных крыш, причудливые водостоки, ощерившиеся мордами горгулий, шпили ветхих дворцов и тени величественных храмов — прибежищ вымирающих культов. Таким я впервые увидел Верн, покинув гондолу браннера.
Я помню Срединное Море, выдвинувшееся из предрассветной мути. Словно кромка исполинского щита, пробитого полуостровом Коготь у самого горизонта. Прежде я не бывал в этих краях, и Море произвело на меня должное впечатление. Древний город раскинулся на Когте и большей части видимого побережья. Казалось, гавань просела под грузом прожитых лет, вспучившихся холмов и лабиринтов застройки. Ленивые воды Индра катились по просторам Мировой Равнины, вливались в город, мягко обнимали его кварталы и дворцы. Гавань ощетинилась бесчисленными мачтами торговых, рыбацких и военных кораблей. С высоты Верн казался игрушечным, но стоило чуть опуститься, как мы начали ощущать масштаб.
Тень былого величия.
Иначе не скажешь.
В прошлом Верн был жемчужиной Державы, самой влиятельной колонией Китограда на Срединном Море. Падение метрополии позволило городу обрести независимость, избрать собственных правителей и вступить в блистательную торговую эру. Верн не стремился к экспансии — он стал самодостаточным городом-государством. Здесь процветали ремёсла, заключались сделки, развивались искусства и науки.
Золотой век сменился упадком. Трордор узурпировал власть Китограда на севере, взял под контроль ряд срединных полисов и начал давить опасного конкурента. Жители Верна ненавидели новую империю — они жили под бременем вековых экономических санкций. Часть горожан считали, что настало время присоединиться к могущественной державе, положить конец упадку и восстановить город. Другие верили в свою избранность и полагали, что влияние Трордора однажды пойдёт на убыль. Верн погряз в дворцовых интригах, бесконечных предвыборных кампаниях магистрата и криминальном переделе территорий. Лично я всегда думал, что дни этих людей сочтены. Присоединение к Трордору — вопрос времени.
Верн был нашим перевалочным пунктом по дороге к Облакам. Коэн сказал, что нужно встретиться с одним человеком, а заодно переждать бурю — одинаково губительную для кораблей и взлетающих браннеров. Передышка могла затянуться надолго, поэтому мы пару дней шатались по городу, подыскивая приличный постоялый двор. Вскоре нам попался «Выступ». Заведение располагалось на равном удалении от гавани и воздушных причалов, плата за жильё была достаточно высокой, а условия — весьма приличными. Близость портовой зоны несколько поколений назад давала владельцам неплохой доход. Времена изменились — сейчас в «Выступе» почти никто не останавливался.
На третий день пребывания в Верне мы распрощались с Вестасом и Трибором. Они уже знали о предательстве Ивена, но предпочитали обходить эту тему стороной. Покинуть город на браннере или парусном корабле было невозможно, поэтому наши соратники решили двинуться сухопутным путём. На рассвете из города выходил торговый караван — около сотни повозок, гружёных специями, коврами, серебряной и хрустальной посудой, шёлковыми тканями и прочим добром. Купцам требовались охранники, так что наши парни без проблем пристроились к колонне.
Мы решили покутить напоследок в тихой таверне у Змеиного Канала и засиделись там до третьей стражи.
Прощаясь, Трибор сказал мне:
— Хороший ты мужик, Ольгерд. Будешь в Крумске — заходи в гости.
— Конечно, — заверил я бывшего товарища. Понимая, что вряд ли сунусь в Озёрщину ещё раз.
Почти вся команда «Мемфиса» осталась на борту. Я их понимал — каюты в гондоле просторны, а душ не является сильной стороной постоялых дворов. Коэн нуждался только во мне, но тут, к всеобщему удивлению, в город захотел отправиться верхолаз Кьюсак. Краем уха я слышал, что он родился в здешних трущобах. Видимо, хотел прогуляться по родным улочкам перед долгим путешествием.
Едва стемнело мы вывели из гондолы Рыка. Никто не стремился нас провожать — к полярному рлоку экипаж браннера относился с опаской.
Маршрут к постоялому двору мы проложили ещё днём — по самым тёмным и безлюдным закоулкам портовой зоны. Верн повидал всякое, но местных жителей лучше не смущать. Хозяину «Выступа» мы заткнули рот серебром. За дополнительную плату он согласился снабжать нас свежим мясом. Мясо закупал его племянник на продуктовом рынке в трёх кварталах к западу от возвышенности, на которой мы поселились.
Город шуршал тенями и подкрадывался к случайным прохожим. Человеческая жизнь здесь не стоила и гроша. Но к нам никто не рискнул подступиться — легенды о рлоках и мастерах ножей ходили по всему материку. Периодически я засекал в галереях движение, но предпочитал не дёргаться без причины.
Новый клиент экосистемы блокчейн-платформы Голос для поэтов
Проголосовать за лидера stihi-io можно здесь
