Пирожки

— Здравствуйте. Женя дома? Я одноклассник.
— Дома-дома. Проходи, как тебя? Проходи, Петя. Женя убирается в своей комнате. И пусть убирается получше! — грозно повысила голос старуха, чтобы её слышали из прихожей.

— Ступай на кухню — приказала бабка — Любишь пирожки с яблоками?
— Да.

Я испытал облегчение. Пирожки не суп. Не котлеты. Тем более не каша! Некоторые пичкают детей в обед кашей. Брр!

Вообще, домой к друзьям, лучше в обед не соваться. Родители непременно усадят за стол. И ну шантажировать «Не выйдете, пока все не съедите!». Или начнут подло стравливать «А ну, кто быстрей?». И ты ешь, а куда маленькому деваться. А сладкие пирожки другое дело!

Сев за стол, получил пару румяных пирожков
и компот. Расправился с угощением в пять минут. Тут же получил ещё. Бабка была здорова печь!

Едва доел пирожок до половины, как появилась красивая девочка моих лет. Одиннадцать, не больше. Она была очень угрюма и оттого ещё краше. Я позабыл жевать: такие у неё голубые глаза и вздёрнутый носик. «Женькина сестра», — смекнул я, хотя прежде её не видал.

Ожгла глазами, не здороваясь, небрежно села напротив и получила порцию известного укора в пику аппетиту.

— Посмотри, как мальчик хорошо кушает! — попеняла девчонке старуха, а меня погладила по голове. — Лётчиком будет, героем СССР.

Я-то хотел космонавтом, трижды героем, но я всё равно почуял превосходство над противником. Этим бы всё и кончилось, но лишь бабка вернулась к плите, как девчонка показала мне длинный язык и оттопырила уши.

«Ах, так!» — вспыхнул я, и забил в рот оставшуюся половину пирожка. Едва проглотил. Выступили слёзы, девчонка красноречиво покрутила у виска пальцем.

Тут же, со словами: «Кушай-кушай, деточка», — мне подкинули ещё горяченьких.

На это "деточка" девчонка беззвучно трясётся, картинно схватившись за тощий живот, скачут её глаза и плечи. Ей в дурдом: на руках бы носили.

Я беру пирог, кусаю, насколько хватает рта. Пара взмахов челюстью, глотаю. Девчонка кушает помаленьку и не сводит с меня насмешливого взгляда. Глазищи её обидно не мигают. Женька, дурак, всё не идет. Пирожки съедены.

— А вот с пылу с жару! — всё мечет и мечет старуха.

Я уже набит пирожками, но не сдаюсь. На седьмом пирожке, у девчонки сползла с лица улыбка. На девятом она со страхом глядит на меня. Победа. Победа не радует.

— Глянь, как хорошо кушает твой одноклассник! — призывает бабка девчонку. — А ты?
— Он не мой — мрачно говорит та.
— А чей же? — хохотнула старуха.
— Не знаю. Дурачок какой-то…
— Вот я тебе по губам! А ну извинись! — прикрикнули на неё.
— Извините, конечно, — фыркнула девчонка — Но я его не знаю. Откуда он вообще?

И отвернулась, только косы взлетели. Пауза.

— Мальчик, ты кто? — после стольких скормленных мне пирогов, осторожно интересуется бабка и тычет лопаткой в девчонку: — Ты Женю знаешь?

А я ей с паузами и одышкой:
— Нет. Знаю только вашего мальчика Женю.
— У нас нет мальчиков…

Подгорали пирожки, старуха хлопала глазами. Живот у меня разнесло, как на сносях. Дыхание сделалось поверхностным. Вот-вот, и пироги выйдут боком, чтоб не сказать хуже…

— Ты в какую квартиру пришёл? Номер? — спрашивает меня старушка.
— Сорок пятую.
— А это сто пятнадцатая...

Короче, я ошибся подъездом. Женька-то у нас
в классе новенький. Я всего раз и был у него, и даже в квартиру не заходил – обождали с пацанами на лестничной клетке.

Нагибаюсь обуть ботинки, в глазах темнеет: так объелся через эту девчонку. Да зазря! Покраснел, отдуваюсь. Пот по лбу. Шнурки не даются. Плюнул, хотел так уйти помереть, но старуха сама зашнуровала. Женька победоносно стоит руки в боки, ухмыляется. Ой, как мне плохо!

— Заходи ещё, — виновато сказал бабка.
— В следующее воскресенье беляши с мясом…

И тут я упал в обморок...

© А.Болдырев