Мир под замком
Одесса нас встретила очень жаркой погодой и огромной очередью в багажное отделение. «Ну всё...», — обречённо подумала я. Уметь «включить» обречённую мысль в голове в той или иной ситуации — мой профессиональный навык. Скучные оптимисты в таком случае сказали бы: «Прорвёмся!». Я бы тогда снова обречённо спросила: «Куда?». На улице ад, т.е. жара невыносимая; тени рядом нет от слова «совсем»; рядом стоит ребёнок, с которым явно что-то не то (в плане самочувствия), а впереди муж с десятью сумками в руках (мне необходимо отдать должное — я нашла в себе силы не взять многие вещи с собой, иначе сумок было бы ещё больше).
Но всё решилось намного быстрее, чем предполагал мой мозг, такой падкий к обречённым мыслям: очередь рассосалась в считанные секунды. Вот что значит, когда мужчины — сотрудники багажного отделения — могут хорошо работать: в этот же период, только год назад, во Львове мы были вынуждены простоять около часа в очереди, чтобы временно избавиться от ненужной поклажи.
Останавливаться в гостинице не было никакой необходимости: поезд в 10 вечера, и сидеть в скучном отеле никто не собирался. Этот день вообще можно было бы полностью посвятить морю, но на семейном совещании было принято решение — показать ребятёнку Одессу.
Чёртова жизнь всегда вносит свои коррективы, нарушая планы всего земного человечества. Дочь, как оказалось позже, приболела. Периодически повторяющаяся рвота, отсутствие аппетита и умеренно выраженная слабость, скорее всего, были последствиями того, что детский организм изрядно наглотался морской воды. Естественно, в таких ситуациях в женщине включается если не «яжемать», то хотя бы обычная заботливая мать, как это и положено для женщины, в чьей жизни есть ребёнок.
Как прожить целый день в Одессе, а затем и ещё 19 часов в поезде, везущем нас домой, — эти моменты меня изрядно волновали на протяжении всего дня, проведённого в чужом городе. Глотая горстями активированный уголь (единственное лекарство, которое можно без истерики заставить моего ребёнка выпить) и спасаясь от всеуничтожающей жары там, где это только было возможно, нам всё-таки удалось осмотреть самые главные достопримечательности города. Одесса дочке (по её собственным словам) понравилась ей намного больше, чем Львов.
Естественно, первым делом мы пошли на Дерибасовскую. Город явно мной позабылся, хотя была я в Одессе не один раз. Выйдя за пределы железнодорожного вокзала (а передвигаемся мы исключительно ногами, потому что являемся фанатами пеших прогулок), я не помнила в каком направлении идти дальше. Позор, конечно, да и только: как выйти на Пушкинскую улицу пришлось спрашивать у прохожих.
Дерибасовская оказалась сравнительно немноголюдной, особенно учитывая тот факт, что была пятница, причём не раннее утро, а середина дня. Я вспоминала прошлые свои приезды, которые тоже всегда выпадали на выходные дни, и людей, как мне кажется, всегда было значительно больше. Это всего лишь моё личное наблюдение. Приходится делать подобную ремарку, поскольку обычно из таких вот, на первый взгляд, невинных замечаний порой начинаются самые жгучие политические баталии)
Естественно, просто нельзя было не заглянуть в «Пассаж»,
традиционно восхитившись его архитектурой. Я долго ждала, когда же девушка, стоящая справа, уйдёт, но мои нервы оказались не такими крепкими, как у её мамы, в чьих руках были бразды правления фотосессией.
Всё до боли знакомо, только теперь на это не столько смотришь сам, сколько показываешь своему подрастающему чаду.
Эти виды, правда, я созерцала одна, мысленно поражаясь тому, как же всё чётко вылеплено — одна сплошная эстетика.
Конечно, нельзя было не посетить Потёмкинскую лестницу. Сначала мы по ней спустились,
а затем ещё и поднялись.
Это в знак подтверждения — что таки да, телодвижения были осуществлены.
Поднимались мы по Потёмкинской лестнице после того, как хорошенько прогулялись по морскому вокзалу, где пекло так, что моя давняя навязчивая мечта жить (ещё лучше родиться) где-нибудь в самой жаркой глубинке Африки показалось бредом человека, страдающего вялотекущей шизофренией.
Раньше морской вокзал Одессы ассоциировался у меня с дорогими яхтами, паромами, теплоходами, катерами...
А в этот раз получилось как-то вот так вот...
Хотя «Севастополь» был тоже мной замечен. Ну как такое не заметишь!
Наконец я воочию увидела заброшенную гостиницу, в которой когда-то мечтала немного пожить. Вернее, я её видела много раз и до этого, но в заброшенном состоянии увидела впервые.
В один из своих первых приездов в Одессу я как-то остановилась в гостинице «Пассаж», в которой окна моего номера выходили прямиком на Дерибасовскую: просыпаешься эдак часиков в шесть утра, на улице — середина лета, а в окне — залитая первыми солнечными, ещё едва ощутимыми лучами главная улица города. Но для полноты вселенского счастья мне, видимо, этого было мало: хотелось жить в той самой высокой бандуре, стоящей на морском вокзале.
Только с возрастом (и то не всегда) приходит понимание глупости или бессмысленности некоторых юношеских капризов. Тогда моя стипендия не позволяла мне осуществить моё желание; а сейчас нет не только желания, но и самой гостиницы, и, скорее всего, есть огромная разница межу мной тогдашней, с грустью смотревшей на «Одессу» и выглядывающей из окна «Пассажа», и сегодняшней. Узнали мы бы вообще друга друга? Было бы нам что друг друга сказать? Не получилось бы у нас, как в рассказе Сомерсета Моэма «Рыжий», когда «та» не узнала бы «эту»? 
А это я — тот самый автор тех самых строк.
Желания прокатиться на канатной дороге у меня не возникло даже на долю секунды (и в трезвом, адекватном состоянии вряд ли когда-нибудь возникнет) — я их боюсь. С ребёнком туда переться тоже нужно быть немножко экстремалом. Я помню случай, когда в Крыму, спускаясь на канатной дороге с Ай-Петри в Мисхор, у мальчика началась такая жуткая истерика, что привести его в чувство не удалось никому. Спуск был с пересадкой — даже и не знаю, как они добрались до земли.
Кабинки одесской канатной дороги, как мне показалось, наконец-то обновили. В последний мой приезд наши «канатные приключения» начались со слов: «А не полюбоваться ли нам окрестностями города с высоты?». Это была изначально плохая идея, в чём я убедилась сразу же того, как у меня три раза не получилось на ходу запрыгнуть в кабинку. Дальнейшее же время я вынуждена была читать «Отче наш» — настолько всё скрипело, открывалось и шаталось. Удивительное дело, но канатную дорогу в Буковеле и в Славском я стоически перенесла: в первом случае было очень холодно и было не до страха, а во втором — я боялась уронить фотоаппарат и особенно ботинки (мне казалось, что они непременно должны с меня слететь), поэтому один страх был вытеснен другим.
После прогулки по морскому вокзалу хотелось спокойно посидеть где-нибудь в тени. Приморский бульвар — лучший для этого вариант.
Правда, барыги-капиталисты (да не простят они меня за такое оскорбление) и тут не дают покоя: раскручивают так умело, что даже не замечаешь, как одна твоя рука уже держит кошелёк, а другая протягивает 80 гривен. И дело ведь совсем не в деньгах, а в методике, которую используют те, кто желают заработать деньги любыми путями, способами и методами. Ребёнок был рад, ну и ладно. Каждый голубь, кстати, стоит 40 гривен. Хорошо, что хоть десяток голубей не усадили на бедного ребёнка, который изначально, кстати, испугался: один из голубей вцепился когтями в руку, а другой взлетел на голову, но капиталистам всё равно — свои деньги они уже получили и заняты поисками других клиентов. Ребята (не голуби — голубям, по-моему, вообще всё равно на кого садиться) хорошо работали: чётко, быстро, наверняка, слегка припудривая розовыми румянами мозги потенциального плательщика. Истинные арийцы-служители капиталистической системы. Ну не люблю я эту чёртову систему, уж извините меня!
Весь маршрут нашей прогулки в основном был подстроен под дочь, чтобы ознакомить её с городом, который занимает важное место в нашей семье. Ведь именно здесь — в Одессе — когда-то очень давно встретились и познакомились мои родители; именно здесь проходила их юность и студенческая жизнь.
Но, видимо, я действительно давно не была в городе, раз меня так поразил следующий факт: все одесские дворики теперь под замком. У меня, правда, было совсем мало времени для того, чтобы с полной уверенностью в этом убедиться (всего лишь один день, и то неполный), но попасть удалось всего лишь в один двор.
А ведь колоритные одесские дворики — главная изюминка города.
Во всяком случае, так когда-то было... или так когда-то казалось мне.
Теперь же — везде двери...
... и кодовые замки с камерами наблюдения.
Хотя стоит ли этому удивляться, когда «домофонизация» уже давно ворвалась в опасные будни нашей повседневной жизни. И ведь всё делается во благо безопасности каждого человека. Вот только от чего прячутся и от кого защищаются люди продвинутых взглядов и идей, которые так хотели демократии, пока непонятно: демократия пришла, а как только она пришла, возникла острая необходимость в безопасности.
Ну смешно же ведь: открывайте быстрее окна и двери своему новому дивному миру, к которому так стремились, но нет — натянули на двери от кого-то замки (видимо, от самых демократично настроенных граждан), установили камеры видеонаблюдения (видимо, всё за теми же гражданами с преобладающими демократическими элементами в поведении), закрыли уши и глаза, не видя и не слыша, что же там происходит за семью замками. Демократия как вседозволенность, толерантность как всеобщая распущенность, двойные стандарты как норма, и как результат — двери, закрывающие проход не только в жизни других людей, но и в маленькие крупицы их сочувствия, сострадания и малейшего участия в горе и несчастье чужих людей. Хотя истинные интроверты (не борцы за демократический уклад жизни) должны всё это дело одобрять: нет ничего священнее неосквернённого чужим присутствием личного пространства. Глядя на подъезды домов своего двора, в котором я выросла и в котором прошло моё счастливое детство, даже не верится, что когда-то во все эти подъезды можно было без всяких препятствий войти, не отвечая на вопросы «зачем?» и «к кому?».
А тем временем на улицах Одессы продолжают восседать «живые статуи»,
танцуют Чарли Чаплины
(подтверждение того, что жара просто адская)
и разъезжают экскурсионные автобусы
любого цвета,
готовые вас быстро и с ветерком (горячим, раскалённым) ознакомить с основными достопримечательностями города.
Ещё многие места мне хотелось посетить в этот день: некоторые из них я просто не успела, другие — просто не смогла. И смогу ли когда-нибудь — ещё тот вопрос.
Благодарю вас за внимание.