Дедовщина-«жестокое знамя».

16 декабря 1999 года, мне было тогда 9 лет, меня привезли в детский дом. Дети были совершенно разных возрастов — от 4-х и до 18 лет. Я довольно коммуникабельный человек, быстро влилась в коллектив, подружилась с ребятами. Может, мне было поэтому чуть легче, чем тем, кто от природы замкнутый и не умеет за себя постоять.

Тем не менее, агрессия со стороны других детей и подростков в детском доме, к сожалению, вещь распространённая: и мне пришлось столкнуться и с физическим насилием, и с оскорблениями, унижениями или просто жестким игнором. Дети чувствуют себя под угрозой, им дискомфортно, и атакуют сами, только атака направлена на более слабых.

Девочки старшего возраста, которые были любимицами женщин, заботившихся о нас, били младших девочек по приказу других сотрудников. Со мной произошел один случай: когда я только поступила в детский дом, за меня стала заступаться Юля, она была главной на тот момент среди девчонок. Каждое лето нас на 3 месяца отправляли в пионерский лагерь «Чайка», там нам по окончанию сезона выдавали кульки и в них была банка сгущенки, апельсин или яблоко, немного конфет, плитка шоколада. Юля тогда сказала принести мне мой кулек, чтобы она выбрала оттуда, что ей понравится, но я ей отказала, аргументировав, что у нее есть свой. Отделалась я только пощечиной, но и заступаться за меня больше было некому. Я была удивлена, что она меня не отколошматила. Потом Юля выпустилась, стало как-то спокойнее, все как будто выдохнули, мне даже показалось, что даже воспитатели обрадовались не меньше нашего, т.к. она была очень неуправляемой.

Когда некоторые пацаны себя плохо вели, а воспитатели не могли справиться, они просили старших пацанов «разобраться» с младшими и «дисциплинировать» их. Тогда старшие их били, а сотрудники закрывали на все глаза. Был у нас один парень из старших, у которого в «шестерках» было еще 2-3 человека. Он любил выдумывать изощренные наказания: отжимание по 100 раз, подтягивания по 50 раз, сажал на муравейник... Мальчишкам было очень тяжело, все плакали, жаловались другим воспитателям, но в ответ получали: "Вы сами виноваты, в следующий раз не будете себя так вести".

Лучше было, конечно, вообще воспитателям не жаловаться — за это можно было получить в глаз уже от всех в группе. Это понижало твой статус, что могло сделать жизнь совсем невыносимой. «стукачу» в детдоме живется сложно, ему достается кулак, игнор точно.

Поэтому тот парень-садист чувствовал себя безнаказанно. Тех, кто не выполнял его указаний, он бил в лицо и в грудь кулаками, по почкам ногами и никто не мог ему ответить, боялись. Делал он это, как правило, напоказ всем. Кто-то из зрителей уходил сразу, не выдерживал, кто-то стоял и смотрел до конца со слезами на глазах. Каждый из нас понимал, что так нельзя, но ничем помочь не могли друг другу. За это воспитатели общались со старшими на равных, закрывали глаза на их проступки.

Как и в любом коллективе, младших заставляли что-то делать за других. Порой удавалось постоять за себя, иногда дело доходило и до драк… Я дралась как дикий котенок, потому что понимала - если не дам отпор, то придется бегать в «шестерках», а такая перспектива была мне не по душе. Но атмосфера тогда была тяжелая. Ребят, учащихся в 9-х классах, уговаривали остаться в д/доме и доучиться до 11 класса. Но все оттуда бежали, не желая оставаться в этой «тюрьме», где их не любят и они никому не нужны.

Со временем и я стала старше, больше не было такого жесткого насилия в группе, те, кто нас бил, ушли, а мы - и я горжусь этим - это «жестокое знамя» все же не подхватили. Я сама никого из маленьких не била. Пусть даже некоторые воспитатели вспоминали тех воспитанников, которые «помогали» им и говорили, какое же было хорошее время.

Потом, несколько лет спустя, тот парень-садист стал приезжать в лагерь работать вожатым, но к моему удивлению, больше жестокостей с его стороны не было. Может, когда прошёл страх и беспомощность детства без родителей, прошло у человека и стремление к жестокости, что называется Господь вразумил... Очень надеюсь, что так. Что мы все от этой жестокости сможем избавиться и не переносить ее в будущее.