Тошнота

«Мне стыдно за мсье Ахилла. Мы с ним два  сапога пара, мы должны быть заодно против них. А он меня предал и  перешел на их сторону: он искренне верит – верит в Опыт. Не в свой, не в  мой. А в опыт доктора Роже. Еще недавно мсье Ахилл чувствовал себя  странным, ему казалось, что он одинок; а теперь он знает: таких, как он,  много, очень много, доктор Роже встречал этих людей, он может  рассказать мсье Ахиллу историю каждого из них и кто из них чем кончил. Мсье Ахилл всего-навсего казус, частный случай, который легко сводится к некоторым общим понятиям.
⠀
Как  бы я хотел сказать ему, что его обманывают, что он подыгрывает  спесивцам. Это они-то профессионалы опыта? Да они всю жизнь прозябали в  отупелом полусне, от нетерпения женились с бухты-барахты, наудачу  мастерили детей. В кафе, на свадьбах, на похоронах встречались с другими  людьми. Время от времени, попав в какой-нибудь водоворот, барахтались и  отбивались, не понимая, что с ними происходит. Все, что совершалось  вокруг, начиналось и кончалось вне поля их зрения: смутные продолговатые  формы, события, нагрянувшие издали, мимоходом задели их, а когда они  хотели разглядеть, что же это такое, – все уже было кончено. И вот к  сорока годам они нарекают опытом свои мелкие пристрастия и небольшой  набор пословиц и начинают действовать, как торговые автоматы: сунешь  монетку в левую щелку – вот тебе два-три примера из жизни в упаковке из  серебряной фольги, сунешь монетку в правую щелку – получай ценные  советы, вязнущие в зубах, как ириски.
⠀
... Только все дело в  том, что эти разговоры набили мне оскомину еще в юности. Правда, вырос я  не в семье профессионалов. Но существуют ведь и любители. Секретари,  служащие, торговцы, те, кто в кафе слушают других; к сорока годам их  распирает опыт, который они не могут сбыть на сторону. По счастью, они  наплодили детей, их-то они и заставляют потреблять этот опыт, не сходя с  места. Они хотели бы внушить нам, что их прошлое не пропало даром, что  их воспоминания потихоньку сгустились, обратившись в Мудрость. Удобное  прошлое! Карманное прошлое, книжица из золотой библиотеки, полная  прописных истин. «Поверьте мне, я говорю на основании опыта, всему, что я  знаю, меня научила жизнь». Да разве Жизнь взялась бы думать за них? Все  новое они объясняют с помощью старого, а старое – с помощью событий еще  более древних, как те историки, которые Ленина изображают русским  Робеспьером, а Робеспьера – французским Кромвелем: в конечном счете они  так ничего и не поняли… За их спесью угадывается угрюмая лень; замечая  только, как одна видимость сменяет другую, они зевают и думают: ничто не  ново под луною. «Старый псих» – и доктор Роже смутно вспоминает других  старых психов, не помня ни одного из них в отдельности. Что бы ни  выкинул мсье Ахилл, мы не должны удивлялься: ВСЕ ПОНЯТНО – старый псих!
⠀
Он  вовсе не старый псих – ему страшно. Чего он боится? Когда ты хочешь  что-то понять, ты оказываешься с этим «что-то» лицом к лицу, совсем  один, без всякой помощи, и все прошлое мира ничем тебе помочь не может. А  потом это «что-то» исчезает, и то, что ты понял, исчезает вместе с ним.  
⠀
Питаться общими соображениями куда отраднее. К тому же  профессионалы, да и любители тоже, в конце концов всегда оказываются  правы. Их мудрость советует производить как можно меньше шума, как можно  меньше жить, постараться, чтобы о тебе забыли. Больше всего они любят  рассказывать о людях неблагоразумных, о чудаках, которых постигла кара.  Ну что ж, наверно, так и бывает, никто не станет утверждать обратное.  Быть может, у мсье Ахилла совесть не совсем спокойна. Быть может, он  думает – послушайся он советов своего отца, своей старшей сестры, он не  дошел бы до того, до чего дошел. Доктор вправе судить. Он ведь не  загубил свою жизнь, он сумел стать полезным для окружающих. Спокойный,  могущественный, навис он над этим жалким обломком; он – скала».
⠀
Жан-Поль Сартр – «Тошнота»