То, да не то
Снег под ногами умиротворяюще похрустывал. «Хоть в этом повезло, – подумала Елизавета Ивановна, поглядывая по сторонам. – И не чаяли, что на Новый год выпадет, кляли погоду и гололед. Но каков подарок к самому праздничку! Спасибо зимушке».
В спустившихся сумерках родной город казался незнакомым. Елка на площади смотрелась непривычно, по-другому, не как в прошлом году. Но так и должно быть.
У Дворца культуры – сверкающие цифры в человеческий рост, их теперь целый год предстоит писать на всякого рода бумагах-документах.
Ух, как хорошо-то на улице! Даже уставшие за день ноги перестали гудеть. Она, как та все понимающая мама из любимого фильма, все приготовила, накрыла стол и пошла отмечать Новый год к подруге.
Та, да не та. Ситуация у нее со-овсем другая. Утешала себя только тем, что подруга обрадуется, а дети не обидятся. Понимают ведь, не то у нее настроение. Поэтому и одноклассников, приехавших издалека, затащили в гости, мол, им не с кем Новый год встретить, а у нас и не в тесноте, и не в обиде (да, мам?) Да, мои дорогие маленькие хитрецы (хотя, какие маленькие? – у самих уже такие хитрецы подрастают!), дом наш был всегда полон гостей, последний только год стало тихо…
Теплые лучи света, струящиеся из окон многоэтажек, начали двоиться и подмигивать. «Не смей раскисать!» – сказала себе Елизавета Ивановна, – Игорь не одобрил бы!» Он всегда рядом, даже сейчас: почти в каждом доме небольшого городка живет его частичка, – он строил эти дома.
«Почему ты папу Игорем зовешь?» – словно наяву прозвучал голос сына. Такой вопрос многие ей задавали, но толкового ответа у нее не было. Она много раз думала, что ее муж – точная копия кумира всех советских женщин, влюбленных в главного героя фильма «Москва слезам не верит», которого сыграл Алексей Баталов. Фраза, ставшая крылатой: «Он же Гога, он же Гоша, он же Юрий» – сказана будто о нем, ее муже Георгии Макаровиче.
Он же Егор
Неторопливо шагая по оживленной улице, Елизавета Ивановна думала о своем: снова о нем.
Он не раз сетовал, что родителей не помнил. Жил с братьями и сестрами у бабушки. И родные, и соседи по какой-то причине кликали маленького Георгия Егором. Выговорить было легче, что ли? Или в «переводе» на деревенский язык его имя так и должно было звучать?
Когда подошла пора идти в школу, старшие сестры, уехавшие тогда работать в город, забрали его к себе. Но проучился всего четыре класса, как началась война. Подросткам, как он, вверили ответственное дело: собирать разбросанные за окраиной города покореженные куски сбитых самолетов. Пацанам имя Егорка тоже пришлось больше по душе.
С ними же, несколько лет спустя, довелось работать на Коломенском станкостроительном заводе. И снова – Егор да Егор.
Он же Георгий
«Руки золотые – это всё о нем, – думала Елизавета Ивановна. – С четырьмя-то классами его все руководство в городе академиком называло».
А чему тут удивляться? Знаний, что в детстве не дополучил, набрался позднее. Когда вернулся из армии, шоферил, не имея никаких прав, так и было тогда. Потом устроился учеником электрика в дорожно-строительную организацию и через два месяца уже электрик, через год – моторист, затем экскаваторщик. Было бы желание, а научиться человек многому может.
Не даром же, когда в городе началось строительство нового комбината, из-за ее Георгия чуть война не разгорелась: с новостройки требовали отдать лучшего специалиста, а дорожники упирались – самим нужен. Месяца два препирались, пока областное управление не вмешалось.
Он же Игорь
Елизавета Ивановна и сама не раз допытывалась у мужа, почему при знакомстве он назвался Игорем? Тот отшучивался, мол, и не помню, что нашло тогда такое брякнуть. Да и не важно это было все эти годы, и только сейчас, прокручивая в памяти прожитые счастливые моменты, поняла вдруг: он хотел произвести впечатление на нее, «зацепить» внимание таким необычным именем.
Он ведь к тому времени пережил развод и уверовал, что больше ни на кого не взглянет даже. И на нее не обратил бы внимания, если бы не арбуз. Вернее то, как виртуозно она, в которой росту-то – метр с кепкой – несла эту громадную арбузеню. Тогда и появился этот «Игорь», и ведь точно, впечатление произвел, но не именем, нет, – другим: уверенностью, надежностью, которые увидела она в молодом парне. И не ошиблась: на него можно было положиться во всем и всегда.
По щеке скользнуло что-то прохладное, хрупкое. Словно утешающий жест, просочившийся сквозь грань миров.
Пусть снежинки опускаются, словно в сказке хороши,
И желания сбываются, лишь загадывать спеши…
Может, и не сам он сочинил эти строчки, но желания исполнять был мастер. Неустанно, пока билось сердце…
«О, Господи! Какие зряшные мысли болтались в моей пустой голове! – Елизавета Ивановна даже остановилась, словно снизошедшее на нее озарение было осязаемым. – Это не он не выполнил своего обещания, а я! Ну как же, жить долго и счастливо и умереть в один день! Не он ушел, оставив меня, а я не смогла уйти с ним…»
И, не странно ли, словно дышать легче стало от этой мысли. Никогда ни одним словом не корила она мужа при его жизни, но последний год попеняла бывало. Ясно, не от большого ума, да к тому же затуманенного болью. «Прости, Игорь!» Претензии к себе самой предъявлять куда легче…
«Не скажу Зинке об этом, – решила Елизавета Ивановна, приметив издали свет в окне подруги, – не то она все мозги вынесет за мое самоедство».
«И все-таки счастливый я человек! – подумала, нажимая на кнопки домофона. – Все есть у меня: любовь (да, да, она никуда не делась, она со мной, во мне!) и дружба, и понимающие дети. А большего-то и не надо».
Пост написан для новогоднего конкурса от @galina1 «Новый год и Рождество дарят волшебство»
Спонсор конкурса @upromo.
При поддержке @denis-skripnik.