«Jenny Marx. La Femme du Diable». Часть 7-ая

Продолжение рецензии. Предыдущая часть тут.

Группа 3-я. Женихомуж и его друзья (Продолжение).

Второй случай более романтичен: под занавес второго семестра там же в Бонне приключилась дуэль. Правда, не на пистолетах, как показано в фильме, а холодным оружием, и не зимой, а в самом конце лета 1836-го года. Дальше биографы Маркса расходятся в описании событий. Одни из них утверждают, что имела место даже не дуэль, а стычка двух студенческих землячеств – Прусского (Borussia Korps) и Трирского (Treviraner Klub), председателем которого и был Карл: в ходе неё Маркс едва не лишился левого глаза – у него на всю жизнь остался шрам от удара клинка соперника. Другие биографы говорят, что студент из Прусского землячества вызвал на дуэль Маркса, и в ходе поединка один на один на рапирах Карл, имевший преимущество над соперником, свалял дурака, за что тут же и поплатился – получил ранение в правый глаз.

«Вот! – тут же скажет мне скептически настроенный читатель. – Стало быть, пьянки и драки!». Что есть – то есть. Я, как говорится, свечку не держал, а посему утверждать не берусь, было ли иначе, хотя могу высказать своё собственное мнение, что и делаю: как думается, всё-таки пьянки и гулянки были фоном университетского периода жизни Карла Маркса, а не его содержанием, в противном случае на свете одним алкоголиком стало бы больше, а философом, соответственно, меньше. Подтверждением этого предположения является последующая студенческая жизнь Маркса теперь уже в Берлинском университете.

Переехав в столицу (как говорят, второй по размерам город в Большой Германии после Вены), Карл далее никак не проявлял себя на поприще дебоширства и прочего непотребства. Даже в его выпускном свидетельстве не было зафиксировано ни одного случая нарушения норм поведения, порочащего его. Единственная претензия к выпускнику, которую вынуждены были отметить господа берлинские профессора, носила экономический характер: «неоднократно подавались на него жалобы за долги» – слова, которые станут путеводной звездой в жизни Маркса на долгие годы и десятилетия.

К слову сказать, Генрих Маркс, его отец, пока был жив, слал сыну письма, в коих, кроме всего прочего, высказывал своё отеческое неодобрение как содержанием студенческой жизни сына, так и размерами его трат: Карл умудрялся тратить в год почти 700 талеров при том, что, по словам его отца, даже студенты из самых богатых семей расходовали менее 500 талеров! При этом доход отца Карла, который был настолько велик, что позволял смело отнести всё семейство Маркс к числу состоятельных семей Трира, составлял лишь 1.600 талеров в год, не считая небольшой ренты. При этом нужно было учить ещё и других детей (например, тогда же, осенью 1836-го года, Генрих Маркс вынужден был заплатить 1.000 талеров за то, чтобы пристроить другого своего сына, Германа, в приличную фирму в Брюсселе), да и на жизнь что-то тратить. В общем, денег на обучение Карла уходила целая прорва. Впрочем, после того, как отец умер в марте 1838-го года, финансовый ручеёк из дома обмелел: Генриетта Маркс, оставшаяся без кормильца и с детьми на руках, вынуждена была экономно расходовать накопления мужа.

Трирское землячество Боннского университета в 1836-ом году.
Карл Маркс – четвёртый справа в заднем ряду

Так вот, возвращаясь к поставленному вопросу – чем Маркс занимался в университете, ежели за два с половиной года умудрился прослушать всего лишь три курса? Читал (большую часть отцовского содержания он тратил именно на покупку книг), думал, писал (диссертацию, а кроме того стихи и прозу, бредя лаврами нового Гомера), а также обсуждал всё то, что прочитал, со своими друзьями – людьми, надо сказать, непростыми: всё это были либерально настроенные преподаватели университета, которые объединились в т.н. Докторский клуб. Обсуждал, естественно, не на пустой желудок и трезвую голову, а в кабаке за кружкой пива или бутылочкой вина (Маркс вообще любил горячительные напитки и с удовольствием употреблял их до конца своей жизни, отчего уже в зрелом возрасте стал страдать болезнью печени, что, впрочем, не помешало ему написать массу трудов, заниматься политикой и, до кучи, прославить своё имя в веках).

Возвращаясь теперь к брюссельской сцене, обозначим во-вторых. Всю свою жизнь Маркс был публицистом, и его, так сказать, главным оружием всегда было перо, что, впрочем, не мешало ему при необходимости пускать в дело и иные способы борьбы. Сам он, безусловно, из ружья не стрелял и пролетарские батальоны в бой не водил, сидя верхом на вороном коне с саблей наголо. Однако, когда в 1848-ом году бабахнуло по всей Европе, и вопрос встал ребром: либо мы их сомнём, либо они – нас, Маркс, даже будучи категорически против вооружённой борьбы вот прямо здесь и сейчас, тем не менее вытащил из своего бумажника 5.000 франков золотом (между прочим, практически всё из его доли отцовского наследства, каковая составила аж-но 6.000 франков!) и отдал эти деньги на закупку оружия. То есть это был не пикейный жилет, привыкший, лёжа на диване, разглагольствовать о текущей ситуации в мире, но теоретик, при случае готовый взять на себя роль практика. Энгельс, к слову сказать, в той же самой ситуации денег на оружие не давал, а взял оное и пошёл воевать. Но это уже индивидуальная особенность: он, как известно, был в изрядной степени повёрнут на всём, что так или иначе связано с военным делом, за что и получил в узком семейном кругу соответствующее прозвище.

Кстати, о Фридрихе Энгельсе. Вот кому не повезло в фильме «Jenny Marx. La Femme du Diable», так это ему. Мало того, что узнать его на экране можно лишь в том случае, когда его окликают по имени и фамилии (до того он не похож сам на себя), так для полного «счастья» фанатов авторы картины придумали ему какую-то альтернативную биографию. Скажем, в сценах, в которых Вильгельм Штибер сперва внедряется в парижское окружение Маркса, а затем строчит отчёты своему патрону Фердинанду фон Вестфален, он сообщает список лиц, которые регулярно бывают в квартире Карла Маркса на Rue Vaneau, 38. И одним из них, конечно же, оказывается Фридрих Энгельс. Я не буду в данном случае акцентировать внимание на анахронизмах, связанных с именами фон Вестфален и Штибера, т.к. уже написал об этом в предыдущей части, а просто замечу, что за всё время первой французской эмиграции Маркса (конец 1843 – начало 1845 гг.) он виделся с Энгельсом в течение десяти дней в конце августа – начале сентября 1844-го года. Всё! Дальше Фридрих уехал в Германию и в следующий раз они очно общались уже в Брюсселе. О каких регулярных визитах Энгельса на квартиру Маркса можно говорить, да ещё и в присутствии фрау Маркс, которая, как известно, впервые увидела физиономию Энгельса в Бельгии, не понятно.