Мы думаем руками, потому что на наших пятках нет извилин
Следующие соображения касаются не только детей с особенностями в развитии, но и обычных детей, не нуждающихся в специфической помощи. История не несет в себе ни капли назидания. Каждый родитель делает лучший выбор для своего ребенка. Это история про распространенное представление о “речи” или “игре” как о чем-то рождающемся из пустоты. Никаких чудес короче.
Недавно я смотрел пятилетнего мальчика с расстройством аутистического спектра. Пока я разговаривал с мамой, парень бегал кругами по комнате, перебирая игрушки. Ни одна из них не захватывала его внимания, он брал и бросал, брал и бросал, брал, стучал предметом о другой предмет и бросал и так бесконечно. Я делал несколько попыток установить, что же мальчик может делать если ему оказывать небольшую помощь и вовлекать в деятельность, но они не увенчались успехом: машинку он не прослеживал, вкладыши собирать не стал, при прикосновении замирал и не двигался. На мои вопросы о том, чего бы мама хотела от работы в рамках группы кратковремнного пребывания, она сказала: “Я хочу чтобы он играл с детьми. Вообще мы уже поменяли 5 остеопатов, работаем, собираем его постепенно, сейчас мы пытаемся вызвать гласные чтобы наконец речь пошла“. Дальше я рассказывал в течение 20ти минут примерно следующее:
1. Совместная игра со сверстником – самая сложная деятельность из всех, которые может осилить ребенок.
2. Игра это эксперимент над миром и одновременно обкатка коммуникативных, умственных и физических навыков которыми обладает ребенок. Игры должно быть много, чтобы эти раздельные никак не связанные друг с другом навыки превращались в осмысленную деятельность. Но чтобы она была, должны быть специфические манипуляции с предметом.
3. Игра со сверстником невозможна без наличия некоторых готовых шаблонов специфических манипуляций с предметом. Для того чтобы играть вместе дети должны быть заранее согласны друг с другом по некоторым пунктам, например: - куклы топают; - волки кусаются; - мячики пинаются ногами; - из чайника льется воображаемый чай. Если этих представлений у ребенка нет – он не достигнет соглашения с другим. Играть будет не о чем. И разговаривать тоже не о чем.
4. Дети примерно до 3 лет должны пройти три базовых этапа:
- мне безопасно действовать в мире, меня защитят;
- мне интересно все ломать, пачкать и кидать – потому что я вижу это первый раз;
- мне интересно что делаем мама с этой штукой, попробую-ка я также.
До 3х лет дети упиваются предметным миром - для них, например, другой малыш часто является досадным препятствием, преграждающим путь к желаемому объекту. Поэтому они часто дерутся и не хотат делиться. Если специфических манипуляций нет – нет и совместной игры. Если специфических манипуляций нет – нету по сути и личности, потому что личность это то социальное что мы смогли усвоить, преломленное через наши индивидуальные особенности.
5. Если нет специфических манипуляций речь будет иметь очень простую структуру: “Пить”, “Мама”, “Пока”, “Банан”, - или вообще не появится.
- Почему?
- Вот почему:
Наша речь обеспечена двумя большими зонами коры левого полшария – зоной “знающей слова” – Вернике и зоной “умеющей сказать” – Брока. Вернике и Брока – лишь частные случаи более крупных мозговых систем, которые органиуют праксис- то есть сложные действия с предметами или своим телом, требующие специфических манипуляций и онлайн контроля.
Заднетеменные и задневисочные регионы коры левого полушария обеспечивают понимание смысла орудий, как и входящая в состав этого комплекса зона Вернике обеспечивает понимание “названия” орудия. Нижние отделы премоторной коры лобных долей левого полушария, частным отделом которых является центр Брока(BA44) является напротив зоной реализующей, “знающей как сделать” - эта кора обладает выходами на движение, в отличие от задневисочного “теоретика”.
Поэтому первое что должен усвоить ребенок если проблемы исследования свойств мира и безопасности решены: это назначения предметов и их должно быть много много много много...
Поэтому второе что должен усвоить ребенок: это умение реализовывать свое знание о назначении предметов в деятельности: сидеть и делать что-то смысленное с предметом: надевать футболку, относить тарелку, чистить зубы, убирать игрушки на место, катать машинки, кормить куклу...
Часто проблемы речи и игры которые я вижу не имеют под собой оснований в виде страха перед внешним миром или охваченности какими то очень глубокими внутренними интересами. Большая часть этих проблем это апраксии – невозможность осуществлять целенаправленные действия.
6. Вывод: игра не может “включиться”, а речь не может “запуститься”. Есть много исключений, но механизм таков: сначала орудия – потом игра, сначала орудия - а потом речь. Дело не в мелкой моторике и не в пальчиковых красках. Дело в смыслах которые взрослый пытается передать ребенку.
Поэтому в конце того разговора я предложил маме научить парня убирать игрушки.