"Европейская зараза" (из истории философской мысли в России)
Автор @laracraft
По настоящее время сохраняет актуальность дискуссия о влиянии немецкий философской школы на развитие "интеллектуальной жизни" в России в XIX в.
В соответствии с широким пониманием идеи университета не столько, как связи профессионалов в сфере образования, сколько объединения людей, идентифицирующих себя с университетским обществом и на этом основании ощущающих свою избранность, необходимо подойти к рассматриваемому периоду со стороны преломления новой немецкой философии в среде «классического» университета, идея которого тесно связана с выдающимися деятелями из числа немецкой профессуры конца XVIII – первой половины XIX вв.
Насыщенность культурной жизни Российской империи в середине XIX в. философской идеей во многом определило взлет отечественной науки и особенно литературы, принимающей форму философского дискурса в ее эстетических и художественных идеях. Причины некоторых ярких дискуссий в российском обществе стоит искать десятилетием раньше. Распространенным явлением было «салонное гегельянство», и, по утверждению Д. Чижевского, приобрести уважение в обществе можно было, лишь цитируя немецких философов и прослушав курс лекций Г. Гегеля в Берлине.
А. И. Герцен вспоминал, что «все ничтожнейшие брошюры, выходившие в Берлине и других губернских и уездных городах, немецкой философии, где только упоминалось о Гегеле, выписывались, зачитывались до дыр, до пятен, до падения листов в несколько дней» .
Характерна была и частая смена философских ориентиров. Так, поэт и профессор Московского университета, бывший на стажировке в Германии, писал: «Я прошел через все возможные философские системы: я был гегелианцем, пифагорийцем, фурьеристом, коммунистом и пр.» .
Из заграничных поездок в Москву и Петербург возвращаются и многие другие слушатели немецких профессоров: М. А. Бакунин, Т. Н. Грановский и его ученик П. Н. Кудрявцев, братья П. В. и И. В. Киреевские, М. Н. Катков и др. Об идейных изменениях в профессорской среде было известно современникам. В частности, о профессорах-гегельянцах университетов Харькова, Казани и Москвы упоминает А. Герцен. Происходит становление государственной школы историографии, которую можно обозначить школой «Кавелина – Соловьева – Чичерина», имевшей гегельянский характер в историко-философских воззрениях.
Еще одним новым явлением стало появление отдельной области исторической науки — истории церкви, приложением в той или иной мере исторического метода к процессу преподавания церковной догматики, создается школа церковных историков. Одним из центральных предметов дискуссий явилась роль России, как исторической наследницы идей Гегеля.
Наибольшая убежденность в этой точке зрения прослеживается у И. Киреевского, А. Хомякова, Ю. Самарина и К. Аксакова. 198 Видение будущего Германии с ее философией отражено Хомяковым: «Уважение Германии к науке обратилось в поклонение ее труженикам, и новое поколение не может освободиться вполне от предрассудков прежнего. <…> Германия страдает системами, которые воссоздают весь мир из логического развития какой-нибудь произвольной догадки и питают благородное презрение к фактам».
Раскол в среде гегельянцев не обошел стороной Россию и был подмечен И. В. Киреевским следующим образом: «Говоря о последователях Гегеля, необходимо отличать тех из них, которые занимаются приложением его методы к другим наукам, от тех, которые продолжают развивать его учение в области философии. Из первых есть некоторые писатели, замечательные силою логического мышления; из вторых же до сих пор не известно ни одного особенно гениального, ни одного, который бы возвысился даже до живого понятия философии, проник бы далее ее внешних форм и сказал бы хотя одну свежую мысль, не почерпнутую буквально из сочинений учителя».
В контексте почвеннических споров «Восток/Запад», «Русь и Византия», «Россия/Европа» социальным знаком становится принадлежность общественного деятеля к одной из столиц: противопоставление Москвы и Петербурга начинает проявляться в особом тоне, например, публицистической вражды «Москвитянина» и «Современника». Таким образом, можно говорить об особой атмосфере сороковых годов в среде российской интеллигенции, пропитанной философскими идеями. Многие гегельянцы отходят от Гегеля и от философии вообще — либо по причине особенностей николаевский эпохи, либо из-за развития гегельянства в мощное левое течение, либо по личным причинам. Остаются проблемными ключевые вопросы о родном, чужом и кто мы такие, которые находили выражение как в активном заимствовании европейских идей, так и в яростном отрицании последних.
В искусстве имело место и отрицание традиций в пользу европейского заимствования. Все это напрямую связано с развитием академической мобильности в середине века. Основным направлением становятся университеты Германского союза. Временной промежуток с 1848 по 1850 гг. представляет собой уникальный исторический период, в течение которого заграничные поездки являлись исключениями, находясь под формальным запретом с весны 1848 г. Как правило, среди студентов немецких университетов наличествуют представителей аристократических фамилий, в той или иной степени связанных с местом обучения и имеющих по преимуществу немецкое происхождение.
Общее количество студентов в немецких университетах в период 1811– 1849 гг. выглядит следующим образом: университет Берлина (210 чел), Гёттингена (29 чел.), Лейпцига (15 чел.), Гейдельберга (13 чел), Галле (12 чел.), Мюнхена (9 чел.), Вюрцбурга (6 чел.), Кёнигсберга (4 чел.), Марбурга (3 чел.), Йены (1 чел.) и Ростока (1 чел.)6 . При анализе матрикул выявлена некоторая неопределенность в идентификации студентов из Прибалтийской губернии, выразившейся в записях матрикул их родины и как «Kurland», «Liefland», «Estland» — у одной части студентов, и как «Russland», «Liefland, Russland» — у остальной части поступивших, информацию о рождении которых на территории прибалтийских земель можно получить в архивах. По этой причине для изучения мной была взята именно эта категория жителей Российской империи.
Данная ситуация наименее характерна для студентов из Царства Польского, в результате чего я оставла проблему высшего образования польского населения в немецких университетах за рамками исследования, однако отмечу периодическую и относительно частую встречаемость польских студентов в матрикулах почти всех немецких университетов, даже в случаях полного отсутствия там студентов из центральной части Российской империи.
Кроме того, данная ситуация характерна и для университетов Лейпцига, Гёттингена, Марбурга и Ростока, куда к 1850 г. окончательно прекратились поездки российских студентов. Отдельный интерес может представлять образовательная мобильность жителей территории Дунайских княжеств. Так, в Гейдельбергский университет в ноябре 1849 г. единовременно поступает группа сербских студентов на философское направление и на факультет управления государственным хозяйством (cameralia). В результате можно констатировать количественное доминирование польской и еврейской национальных групп наряду с относительно малочисленными выходцами из центральной части Российской империи.
Это могло оказать огромное влияние и на развитие революционных идей среди национальных меньшинств Российской империи. Рост революционных настроений приводит к усилению гонений. В результате значительная часть интеллектуалов попадает в ссылку, местом которой становится Урал. Так, польская интеллигенция оказала значительное влияние на культурное развитие Перми в 40-е гг. XIX в. Именно через них философские идеи начинают проникать из Европы не только в центральную часть России, но и на Урал, оказывая огромное влияние на местную культуру второй половины XIX в.
В целом, к середине XIX в. направленность дискуссий в интеллектуальной сфере в той или иной мере касалась дискуссий вокруг наследия немецкой классической философии. Противоречия существующих систем через «реализм, антропологизм и практицизм» пытались разрешить многие философы, чья деятельность была связана с университетской средой и имела отклик в европейском обществе.
В период с 1850 по 1890 гг. первенствующую роль в отечественной интеллектуальной жизни будет уже играть сложенное из философских положений позитивизма движение народничества.
Список литературы:
1.Чижевский Д. И. Гегель в России. — СПб.: Наука, 2007. — С. 241.
2.Герцен А. И. Былое и думы. Ч. 1–5 / Герцен Александр Иванович. — М.: Худож.
лит., 1969.
3.Андреев А. Ю. Русские студенты в немецких университетах XVIII – первой
половины XIX века электронный ресурс
4.Яковенко Б. В. История русской философии: Пер. с чеш. / Общ. ред. и послесл.
Ю. Н. Солодухина. — М.: Республика, 2003.
Изображение с лицензией ССО
