"Танец Осы" (записки артиллериста). И вот я вернулся
Автор @paladin65 (Олег Риф)
"Танец Осы" - пляска смерти у древних персов
Кончилась война. Летом 1945 г. наша футбольная команда ЦДСК летала играть в Англию. По дороге она останавливалась в Берлине, и на Потсдамском стадионе проводила товарищеские матчи со сборными всех союзных армий. С английской, американской и французской командами ЦДСК сыграла со счётом 12:0, с нашей советской командой – 12:1. Забившего единственный гол игрока генерал посадил в свою машину и куда-то увёз. Я ездил в Потсдам на эти матчи. Зрелище было сильное.
Вернувшись после одного из матчей домой, я почувствовал сзади слева подмышкой боль. Жили мы тогда в городе Ротенау, юго-западнее Берлина, в бывших эсэсовских казармах. В одной комнате со мной жили два младших лейтенанта (фамилий их я не помню). Боль нарастала. Стало жечь, как огнём. Я не мог уснуть. Пришлось одного из младших лейтенантов послать в здравпункт за врачом. Он сбегал и доложил, что врач пьян вдрабадан, не может и «мама» сказать.
В зеркало я видел малиновую шишку величиной с кулак, покрытую белёсыми пятнами. Мы протёрли нож одеколоном, и я попросил одного из лейтенантов вспороть эту шишку. Он примерился было, но не смог. Второй отказался. Тогда я взял шило, нагрел его на огне, протёр одеколоном и… воткнул прямо в шишку. Струя гноя с кровью ударила в стену. Мне сразу стало легче, и я уснул.
После этого основная рана закрылась, но свищ открылся там, куда я ткнул шилом.
Демобилизовался я 18 августа 1946 г., а 10 сентября уже был дома. Мимо вагонного окна промелькнули сожжённые железнодорожные вагоны, голые трубы печей многочисленных деревень, разбитые станции, разрушенные мосты. Россия встретила нас нищетой и слезами, холодом и голодом. Но во всём, тем не менее, чувствовались победа и приподнятость духа.
Домой я пришёл в 1-2 часа ночи. Встретил меня соседский рыжий пёсик Тобик. После пятилетнего перерыва он узнал меня и громко лаял. Мать выскочила и заплакала. Отец уже было лёг спать, но соскочил с кровати и юркнул в погреб. Дело в том, что в погребе, когда я уходил в армию, он зарыл бутылку водки.
– Вот говорил же я, что выпьем, когда вернёшься с войны! – громко сказал он. – А похоронку-то ждали от тебя каждый день…
Хотя отец и любил выпить, всю войну о вине он и не помышлял. Семья жила тяжело. Мать болела дистрофией. Мои деньги, которые я посылал по аттестату с фронта, практически не помогали – всё было баснословно дорого, хлеб стоил 250-350 рублей за булку. Карточная система позволяла лишь еле волочить ноги от голода.
И вот я вернулся.
Продолжение следует
