Театрал. Часть 2

 Автор @isk2503

Часть 1

Ещё когда Боря поднимался наверх, он подумал, что это вход в ложу верхнего яруса зрительного зала. Собственно, это и была ложа. Вот только мест для зрителей и их самих в ней не было, потому что всё пространство было заставлено юпитерами, а под ногами лежали мотки проводов. Кроме того, в углу ложи стоял небольшой пульт с кнопками и регуляторами.

– Добро пожаловать в волшебный мир искусства, Фанилыч. Только стой, где стоишь и не дёргайся, – полушёпотом сказал осветитель, забирая из рук бутылку.

Боря впервые находился в той точке зрительного зала, которая всегда воспринималась им как часть театрального закулисья. Поскольку, как считал он, если ты не зритель, то ты служитель. Служитель Мельпомены.

– Слушай, ну какой я тебе Фанилыч? – прошептал в Боря, – Это даже буфетчица сразу «вычислила». Ты сам на меня посмотри.

– Ну, ты ж не баба. Я как-то тебя и не рассматривал пристально. Откуда я мог знать, что тебя так угораздило? А ты что, обиделся?

– Нет.

– Правильно, молодец. Я всегда говорил: «Не родись счастливым, а родись евреем». А почему? Потому что тогда свинтить спокойно за бугор можешь. А Клавка – ну, буфетчица – замужем за ментом. Так что всё «просекать» и всех «пасти» – это у неё семейное. Дать ей повод «подловить» себя на чём-то – это как комплимент бабе сделать. Клавка от этого только добрее становится. Она тебе сказала, что помреж на больничном?

– Да, сказала.

– Думаешь, я этого не знал? Знал. Зато ей приятное сделал. Теперь, если у нас с тобой на следующий флакон хватать не будет, она в долг даст.

– А она мне сразу предлагала второй взять. Только у меня денег не хватило бы.

– Зря не взял. Ладно, не загоняйся. Меня, кстати, Геной зовут.

В процессе общения на тему нового Бориного «погоняла» и склонности Клавки к слежке за посетителями буфета осветитель достал откуда-то стул, на который усадил своего гостя, стакан со штопором и принялся открывать бутылку.

– Не люблю один бухать. Лучше шахтёром в забой, чем в одиночку в запой. Блин, побыстрее надо разлить. Пока увертюра не кончилась. Потом кордебалет будет и па-де-де. Там я уже серьёзно впрягусь и надо будет статические моменты ждать.

Борису уже не хотелось пить. Ему было интересно понаблюдать за работой осветителя. К тому же музыка Чайковского, не обезображенная провинциальным балетом, который он не видел из глубины осветительной ложи, вновь подарила ему ощущение театра.

– Слушай, – прошептал Боря, отказываясь от протянутого стакана с вином, – а отсюда всё по-другому воспринимается. Даже музыка иначе слышится.

– Это ты к тому, что этой порнографии не видно? – кивнул Гена вниз, в сторону сцены, – В провинциальной труппе всегда так: плохому танцору яйца мешают, а хорошему – член.

Боря ничего не сказал и только улыбнулся вместо ответа.

– Ну, балет-то ещё ничего. Можно глаза закрыть и оркестр слушать. Ребята, кстати, молодцы, хорошо лабают. А вот с оперой этот номер не пройдёт. Ладно, Фанилыч, за знакомство, – Гена неожиданно поднёс стакан к лицу Бориса и «чокнулся» со стеклом его очков. Потом залпом выпил его и стал шарить рукой за портьерой.

– Тут у меня вентилятор есть. К концу спектакля от светильников воздух нагревается так, что хоть до трусов раздевайся. Просто Африка. А так ветерок обдувает и курить можно, – пояснил Гена и передал Боре стакан, – Ты, давай, сам за собой поухаживай пока.

Он включил вентилятор, поставил его не к светильникам, а поближе к двери и закурил. Поток воздуха выдувал дым в фойе и даже Боря не чувствовал запаха табака. Он налил себе полстакана вина, поскольку не хотел обижать «хозяина», и стал отпивать из него маленькими глотками. «Хозяина» столь медленный темп поглощения напитка не устроил, о чём он сразу же не преминул высказаться:

– Слушай, Фанилыч! Мы с тобой не в буфете! Ты, давай, наслаждайся «Лебединым озером», а не вином. Мне же работать надо, а ты меня задерживаешь!

– Да, что-то расхотелось, – виновато улыбнулся Боря и протянул недопитый стакан осветителю.

– Это на тебя Чайковский так плохо действует, – подмигнул ему Гена и вновь залпом осушил стакан. Потом глубоко затянулся сигаретой и отдал её своему гостю, – На, добивай. А у меня, как у стахановца, лава пошла. Эх, лучше б лавэ!

Всю заключительную часть спектакля Гена действительно работал. Он приглушал свет юпитеров или, наоборот, включал их на полную мощь, поворачивал один из прожекторов, когда сопровождал движения по сцене солировавших танцоров, менял цвет освещения. Боря заметил, что при помощи пульта Гена регулировал и работу ламп, висевших под потолком прямо над сценой.

Время от времени осветитель, не поворачиваясь, поднимал правую руку и перебирал пальцами, словно разминал их. Это означало, что он просит Бориса налить очередные полстакана вина и потом ещё прикурить для себя сигарету.

Вскоре выяснилось, что буфетчица Клавка как в воду глядела, когда предсказала Борису повторный визит за бутылкой «Ркацители», на которую оба кое-как в складчину наскребли денег. Причём, когда Гена выворачивал карман своих брюк, то уронил пару монет прямо себе под ноги. Нисколько не переживая по этому поводу, он развернул один из светильников в сторону от сцены и направил его на пол.

– Видишь, Фанилыч, без осветителя в театре никак, – довольный своей находчивостью заметил Гена, когда монеты были найдены. Он и вовсе обрадовался после того, как Боря сообщил ему, что денег хватает ровно на одну бутылку:

– Это хорошо. Значит, округлять не придётся и можно будет ещё одну бутылку в долг попросить. Клавка даст.

Подходя к буфету, Боря решил, что не будет реагировать на реплики Клавки. Во-первых, боялся сболтнуть что-либо лишнее супруге милиционера. А во-вторых, он всегда терялся, когда ему приходилось общаться с хамоватыми или фамильярными собеседниками. И как при всём этом просить в долг для своего нового приятеля ещё одну бутылку вина у него в голове не укладывалось.

– О! Я же говорила тебе – сразу вторую бери! – обрадовалась буфетчица тому, что её предсказание сбылось, – Скупой не только платит, но и бегает за бутылкой дважды! Что, так давно с Генкой не виделся, что аж в горле пересохло и пить прямо во время спектакля начали?

Боря молча вывалил деньги на прилавок и буркнул:

– Здесь без сдачи. Бутылку «Ркацители», пожалуйста.

Буфетчица уже всё убрала с витрин, поскольку её рабочее время заканчивалось вместе с перерывом между действиями спектакля. Она была без традиционных для работников общепита «передничка» с «кокошником», а её верхняя одежда лежала поверх пустого прилавка. Тем не менее, буфетчица пересчитала все деньги до единой копейки и положила их не в кассу, а себе в карман. Потом ушла в подсобное помещение и вернулась оттуда с двумя бутылками «Ркацители».

– Не может такого быть, чтобы Генка в долг не попросил. Так что держи и «Лебединое озеро», не отрываясь, до конца досмотри!

С этими словами буфетчица поставила бутылки на прилавок и улыбнулась Борису, как своему старому знакомому. Ему даже показалось, что в голосе женщины прозвучали нотки материнской заботы. 

Продолжение следует

                               Наш партнёр - торговая платформа Pokupo.ru