ivan-baloban

7 лет назад

Пришельцы с небес. Глава 50

Трурнийцы переселились наверх. И они, и шхрсумчхи в одной компании стали чувствовать себя более уверенно - теперь их было восемнадцать.

Инсектоиды оказались крайне спокойными существами и не проявляли к новым товарищам никакого исключительного интереса. Очевидно, у них это было знаком приличия. Тромонт же, не в силах удержать любопытство, подробно их расспросил об их об их жизни, истории и мировоззрении и узнал много чего нового.

Основной и единственной религией у шхрсумчхов была вера в Великую Мать – некую божественную сущность, которая связалась с Божественным Осеменителем и от его семени породила весь мир… На самом деле всё было ещё тоньше и сложнее, и поначалу трурнийцы их никак не могли понять.
Суть их религии немного прояснилась, когда шхрсумчхи рассказали о своей жизни. Оказалось, что по физиологии и общественному строю они схожи с муравьями, только, в отличие от последних, имели высокоразвитое сознание. Сами они были условно бесполые, и размножаться могли только матки, которых они и называли "матерями городов". Причём последние, в отличие от обычных шхрсумчхов, жили практически неограниченно долго, и были чрезвычайно плодовиты. В год одна самка приносила в среднем около 200 яиц, из которых вырастали обычные особи.

Сами матки рождались в результате союза своих матерей с осеменителеми. Шхрсумчхи уже потеряли чёткое представление о том, кто это такие. Очевидно, речь шла об особях мужского пола. Но в их родном гнезде таковых не появлялось уже много сотен лет, более того, они ничего не знали о том, существуют ли где-нибудь ещё шхрсумчхские колонии или они остались совсем одни.
Открывшаяся перспектива для цивилизации шхрсумчхов была ужасна. Ведь при таких обстоятельствах их матка не могла порождать себе подобных, в то время, как сама она уже явно имела большой возраст. А это значило, что скоро она погибнет, а за ней постепенно вымрут и все оставшиеся инсектоиды. Но когда Тромонт попытался им посочувствовать, его собеседники только рассмеялись в ответ и начали объяснять, что их род священен и оберегается самой Великой Матерью, а значит, породительница их колонии будет жить вечно. Или, по крайней мере, столько, сколько нужно. Тромонт, подумав, решил их в этом не разубеждать.

А в ходе дальнейшего разговора выяснилось, что эти обстоятельства создались не сами собой. Инсектоиды сами заколотили гвозди в крышку своего гроба. Сделали они это путём грандиозной междоусобной войны всех против всех. Около тысячи лет назад наступило время, когда каждый крупный род, который вели более 5 – 7 маток, начал считать своей целью возвысить себя, уничтожая всех остальных.

Сами матки не могли покинуть свой дом, и потому они слали на битву и смерть десятки тысяч своих детей. Армиями традиционно командовали осеменители. Они были несколько сильнее и намного умнее обычных солдат. И они всегда выделялись элитным оружием и доспехами. Но и гибли они очень часто – каждый уважающий себя шхрсумчх стремился приложить руку к смерти вражеского генерала.
Некоторые пытались предотвратить глобальное смертоубийство, но верх в итоге всё равно одерживали алчность и кровожадность. Множество городов оказалось обращено в развалины. А жившие там инсектоиды, лишившись всего, принимались смертельно мстить. Порой таким мстителям удавалось уничтожить целую колонию, пробравшись внутрь и убив осеменителей и королев. Именно так и погибла Мёртвая цитадель.

Такое безумие длилось более трёх столетий. И, наконец, наступил такой момент, когда все осеменители либо легли в битвах, либо были убиты в своих дворцах теми, кто мстил за свой род. Но даже это не остановило кровопролитие. Ещё долгое время между немногими оставшимися городами шла война.

В конце концов, шхрсумчхи поняли, что потеряли будущее, и начали мириться друг с другом. Но было уже поздно что-то делать. Осеменителей больше не было, и матки могли воспроизводить только бесполых рабочих и солдат. Началась долгая, болезненная эпоха увядания. Королевы жили очень долго, но и они стали постепенно умирать…
Шхрсумчхи, нашедшие трурнийцев, жили в колонии, которая, возможно, на данный момент осталась единственной и последней на всём Фурншаратоне. Они не хотели с этим мириться и постоянно организовывали экспедиции в различные части мира, но всё было тщетно. Вот уже сотню лет они не находили ничего, кроме длычьих варварских поселений на юге и опустевших развалин на севере, свидетельствовавших о давнем величии. От полного отчаяния их спасала только вера в особое покровительство Великой Матери.

Кое-что Тромонт рассказал и сам. Он поведал им коротко о том, откуда они взялись, и объяснил устройство мира. Если первое инсектоиды поняли хорошо, то второе никак не могли осознать. У них не укладывалось в голове, что небесный полог не твёрдый, а газообразный, и за ним простирается огромная вселенная с миллионами других солнц и земель. В конце концов Тромонт понял, что это им бесполезно объяснять – они честно пытались это осознать, но у них ничего всё равно не выходило.
После обеда четверо шхрсумчхов из тех, кто не получил ранений, отправились на охоту. Маор, Тромонт, Тауран и Клещ тоже пошли искать пищу. Разделиться им пришлось почти сразу. Их членистоногие союзники в поисках добычи направились в самую чащу, а плоды, которыми трур-ни питались тут в последнее время, встречались либо в кронах деревьев, куда им было не добраться, либо на кустарниках и лианах, разросшихся по стенам развалин. Правда, местная флора им для питания, похоже, не очень подходила – животы у них в последнее время стали работать не совсем так, как хотелось бы. Кроме того, они стали ловить себя на желании пожевать землю или помусолить камешки - видимо, в дарах природы, которыми они питались, чего-то не хватало. Эту проблему тоже нужно было как-то решить…

Съедобностей, свисающих с ветвей и сидящих на побегах, около этих руин оказалось не так, чтобы очень много. На сбор еды пришлось затратить много сил и времени. При этом временами приходилось сильно рисковать. Один раз Тауран чуть не сорвался, пытаясь обобрать крупную гроздь ягод, висевшую над провалом. В итоге ему это удалось, хотя и с трудом.

Назад они вернулись примерно через три часа. Собранной еды должно было хватить на 5 – 6 приёмов пищи.
Шхрсумчхи, ушедшие на охоту, ещё не успели вернуться, и Тромонт получил хорошую возможность поговорить со своими подначальными. Почти всё время до этого он вынужден был тратить на общение с инсектоидами, поскольку с ними нужно было налаживать взаимопонимание.

Он рассказал товарищам о том, как у него не получилось объяснить инсектоидам современное понимание устройства мира, а потом рассказал изложенную ими историю деградации их народа.

– И что же, получается, они сами себя? - задумчиво произнесла Лайта, почёсывая бок.

– Они как-то наплевательски относились к своему существованию, - сказал Тауран.

– Я-то думала, что их длыки уничтожили.

– Наверно, то, что произошло – закономерно. Народ, который уничтожает себе подобных, обречён на вымирание.

– Мора, ты понимаешь, что это ты сейчас и про себя тоже говоришь? – заметил вдруг Дуб.

– В смысле?

– В прямом. Если бы по счастливой случайности у нас не сломался бы экзорелектор, мы бы так и убивали бы друг друга, не задумываясь о том, что убиваем тех, кто в иной ситуации мог бы стать нам друзьями…

– По счастливой? – иронично хмыкнул Хорлак и закашлялся. Когда Клещ, ослеплённый мороком чёрной цитадели, пытался его убить, один из ударов попал в шею, и эта рана сильно его беспокоила при каждом движении.

– А разве нет? – переспросил его Дуб.

– Лохматый-бородатый знает, - добавила Ора, ковыряя палочкой в зубах. – Я тут свою лучшую подругу потеряла… И любовью к этому месту не страдаю.

– Да, Оса и Врон – это тяжёлые потери, - произнёс Тромонт, вздохнув. – Но зато тут мы стали друзьями, а некоторые нашли себя и свою половинку… Да, Хорлак?
Хорлак не мог с этим не согласиться. Его вторая половинка тихо посапывала рядом с ним в носилках. Да, они находились не в лучшем состоянии, но они были живы и они были вместе. И шишь знает, как сложилась бы жизнь, если бы они не попали сюда…

– А шхрсумчхи ничего не говорили про то, с какой целью они решили с нами объединиться? – вдруг спросил Дуб.
Этот логичный вопрос заставил Тромонта задуматься. Шхрсумчхи приняли их очень радушно. Но часто ли бывает такое? Он по своей прошлой жизни мог уверенно сказать, что ни за что не стал бы доверять чужакам с другой страны и, тем более, представителям совершенно другой расы. Хотя – разве его отряд не заслужил их доверие тем, что мёртвые позволили им пройти в сердце Небесного дворца и взять древний артефакт, о котором даже сами инсектоиды мало что знали?

– Вдруг они хотят привести нас к себе домой, покормить, а потом принести нас в жертву какому-нибудь своему божеству? – неожиданно ляпнул Клещ. Эта неосторожно брошенная фраза посеяла в душах трурнийцев сильную тревогу.

– А пока об этом не говорят по той причине, что они в меньшинстве, - добавила Ора.

– Не думаю я так, - попытался успокоить их Тромонт. Они верят в Великую Мать. Это… Это типа левославия, только всё немного сложнее. Но жертвы они вроде не приносят. Да и невыгодно этим заниматься в условиях, когда колония на грани вымирания.

– Своих не приносят. А чужих?

– В любом случае, отступать поздно. И, главное, отступать некуда. Когда я с ними говорил, выяснилось, что их лазутчик следил за нами от Крхшхуриновой цитадели. Это то самое место, где мы остановились двое суток назад.

– Ага, это он, значит, потревожил меня, - добавил Тауран.

– Как же они могли за нами следить? – удивился Маор. – Мы вроде без шума передвигались, и за всё время, что мы шли, никто из нас никого не видел ни сзади, ни спереди.
– Очень просто. По запаху! - догадался Тромонт. Я не знаю, насколько они чуткие создания, но они смогли разнюхать, из чего сделан мой меч, при том, что он был завёрнут в парашют.

– Если всё так, то наше дело – палёное. По запаху вычислят – и прощай, свобода. Мы с нашими ранеными далеко не ускачем.

– Я вообще не понимаю, что вы так растревожились. Со мной они говорили, как с равным, и никто не станет так подробно беседовать с жертвой.

– Хм. В этом есть логика…

Наступила тишина. Только и было слышно, как в лесу за пределами городка кипит жизнь, да шхрсумчхи, сидевшие неподалёку, что-то обсуждали. Тромонт невольно расслышал несколько фраз. Судя по услышанным отрывкам, они в данный момент обсуждали крылья у некоторых из трур-ни. Интересная тема для разговора, бесспорно. У них у самих-то, наверное, крылатых форм не бывает.

– У меня в животе какое-то неприятное ощущение, - вдруг сказал Маор.

– Ну вот, начинается…

– Да ничего нового, - Тауран скептически махнул головой. – У меня дня три уже неприятные ощущения… Пища нам не совсем подходит.

– Да нам вообще повезло, что мы тут хоть чем-то можем питаться. Вот что бы мы делали на планете с фосфорно-кремниевой формой жизни?

– Бог знает…

В это время в двери, ведущей в зал, послышалось какое-то движение, а затем оттуда появились шхрсумчхи, таща на себе несколько каких-то скользких рыбоподобных созданий, издававших не очень приятный запах.
– Приветствую вас! Как ваша охота? – спросил Хугхщкхын, кладя свою добычу на заросший пол около костра.
– Жить можно, - ответил Тромонт. – А ваша добыча?
– Хорошая. Хватит на сегодня и на завтра. В этих местах еды так много, что она сама бросается на гарпуны. Могу поделиться с вами, тут хватит на всех.
Тромонт хотел было согласиться, но что-то его остановило. Не нравилась ему чем-то животная пища. Хотя ничего удивительного – трур-ни на своей родине почти никогда ничего мясного не ели. Да и вид у пойманных созданий был какой-то… нельзя сказать, что отталкивающий – с какой-то точки зрения они были прекрасны. Просто было какое-то лёгкое необъяснимое отвращение к этой пище.

Охотники натащили дров и разожгли костёр поярче. Когда часть дров прогорела, они отгребли угли в сторону и принялись на них печь свою еду Начало вечереть, дневной ветер утих, и запах жарящегося мяса мерно разносился по дворцу, дразня всякую мелкую летающую живность. Трурнийцы тоже присели рядом и стали готовить своё.
Жареные плоды пахли не так пикантно, но зато, с точки зрения путешественников, они имели гораздо более приятный вкус. В свою очередь, шхрсумчхам такая еда явно казалась не самой сьедобной. Когда Тромонт попробовал их угостить, те вежливо отказались, сославшись на то, что у них еды пока более чем достаточно, а один из них объяснил, что для них эти плоды сильно ядовиты.

Тромонт сначала напугался, но потом вспомнил, что они вообще с разных планет и то, что для одних ядовито, может для других быть вполне съедобным. Однако, своим он об этом решил не говорить. После ужина они ещё некоторое время беседовали, причём сложнее всего приходилось именно ему – он был вынужден общаться на два фронта, да ещё и быть при этом переводчиком.
Ночь пришла незаметно. Небо приняло тёмно-синий оттенок, а вскоре и вовсе потемнело. Мир вокруг погрузился во тьму, и только некоторые светящиеся животные озаряли его светом, который издавали их тела. От догорающего костра вверх летели искры. Многие из них гасли почти сразу, но некоторым удавалось долететь почти до потолка.

Когда огонь окончательно пожрал все отданные ему дрова и те превратились в тлеющие угли, и путешественники начали готовиться ко сну. Их приготовления несколько удивили шхрсумчхов.

– Что это такое вы собираетесь делать? - спросил Хугхщкхын, наблюдая за ними.

– Мы собираемся отдыхать, - ответил Тромонт.

– Так же, как и прошлой ночью? А зачем это вам? – удивился собеседник. – Мы тоже ночью сидим, но не до такой же степени.

– Особенности образа жизни. У нас голова думает таким образом, что ей нужен регулярный отдых, причём в процессе этого мы должны терять сознание. Мы иначе жить не можем. Спокойной вам ночи, друзья.

– Жуть, - ужаснулся командир шхрсумчхов. – Это, наверное, так неприятно – каждый вечер терять сознание…
– Это не просто потеря сознания, - усмехнулся Тромонт, ложась около Лайты. – Я не знаю, как вам это объяснить, в вашем языке нет такого слова. Но это не доставляет дискомфорта. Зато в это время мы можем видеть всякие… кх… видения.

Он хотел сказать – сны, но в шхрсумчхском и этого понятия не было, зато была пара очень близких по смыслу слов, которые обозначали галлюцинации, возникающие у шхрсумчхских шаманов под воздействием психотропных веществ. Одно из этих слов он и назвал.

Инсектоиды от такой информации немного обалдели.

– Вы каждую ночь общаетесь с Великой Матерью?

– И вам это удаётся без всяких ритуалов и зелий?

– Не совсем так...

– Вы – дети Великой Матери, не иначе, - пробормотал Хугхщкхын. – Кто ещё может удостоиться такой чести - каждую ночь общаться с иным миром? Что ж, спокойной ночи вам.

– А длыки? Они не спят?

– Они – дети Тёмного Властелина. Они тоже впадают в ночное остолбенение, но общаются не с Великой Матерью, а с ним.

"Всё с вами ясно", - подумал тромонт и закрыл глаза. Вот любят народы, у которых плохо развита наука, всякие мифы про жизнь сочинять. Ни один из известных ему народов этого не миновал.

– О чём это вы там говорили? – раздался около уха ласковый мелодичный голос его подруги.

Тромонт пересказал диалог, так, чтобы все могли его более-менее слышать. Трурнийцы посмеялись над суеверностью шхрсумчхов, потом пожелали друг другу хороших снов и стали засыпать. Инсектоиды больше ни о чём не говорили – хотя сон им не был нужен, они всё равно погрузились в некоторое оцепенение. Между тем лёгкий треск тлеющих углей и лесные звуки понемногу убаюкали путешественников. Вскоре они окончательно погрузились в сон.