Он!

Однажды у Него опустились руки, когда это произошло, уже никто и не помнил. Это свойство скорее воспринималось, как данность, хотя иногда Он поднимал голову чуть выше обычного, хлопал глазками и слегка задирал уголки губ.

О чем Он думал в эти моменты? Может, вспоминал, как его однажды принесли в музей и пахло топленым молоком вперемешку с шоколадом. Тогда это казалось маленькой тихой сказкой, жить за толстыми стенами... без переездов, сутолок и вновь приклеенных ценников. Тишина, наконец-то. А то здесь бросят, там ударят... Нет, конечно, шрамы украшают мужчину, но это чертовски сложно принять: мол, все это было для красоты. Привкус времени. Вообще-то было больно!

А может, прокручивал в голове первое знакомство с Ней? Оно, кстати, обещало быть долгим, по крайней мере, покупали Его точно в подарок. Тогда Он совсем не знал, что Его ждет: увидел зеленые глаза, удивленные и радостные, тревожно вздохнул, но решил не искушать случай.
— А она провела указательным пальцем по моему лицу, заметила шрам.... А я... черт возьми, а я успел улыбнуться?

А может, Он прокручивал в голове дни недели: сегодня Она в красном, вчера было это дурацкое голубое платье — знает же, как я его не люблю, нет, все же надела... Зато заплела косы, уже хоть что-то.
— Так, все. Отставить. Ворчать, сударь, последнее дело.
Уголки губ: в них в сотни раз больше правды, чем во всех газетах мира. А когда Она смотрит на меня, они-то как раз и ползут медленно вверх. Значит еще повоюем...