Отверстие в пространстве-времени

Из отверстия в пространственно-временном континууме с воем выпал человек. То, что это было отверстие, Кащею стало ясно сразу — края ровные, аккуратные, будто обработанные напильником и любовно зашлифованные чем-нибудь вроде астральной шкурки. Причем не бездуховным шлифовочным диском, а именно руками, до блеска, скрипа и ровного краешка, да еще потом тряпочкой протереть и подышать отечески. А вот насчет человечности выпавшего возникали некоторые сомнения.

Во-первых, он, или она, или оно не выдавали никаких признаков принадлежности к полу. Одежда пестрела красками, заплатками и нашивками, но в своей сути не имела каких-нибудь отличительных признаков. Штаны, кофта, кеды. Волосы у этого существа подстриглись неровно, ассиметрично и растрепано, будто они это делали самостоятельно. Лица же у внезапного гостя не было. Точнее, его не было видно, потому что фронтальная часть черепа угодила прямиком в траву, невысокую, но достаточную для маскировки. Оттуда доносились нечленораздельные стоны.

Кащей медленно подошел к отверстию и заглянул внутрь. За мерцающим ободком начинался темный замызганный подвал, в котором что-то густо чадило. Через клубы черного дыма угадывались заполошные тени, неистово мечущиеся между серверными стойками, проводами и заваленными всяческой техникой столами. Кащей было попытался высунуть голову через отверстие, но встретил мягкое сопротивление. По ощущениям преграда походила на мыльный пузырь, прогибавшийся, но не лопавшийся.

— Мужыыык… Хде-э-э йа-а-а… — просипело сзади.

Кащей обернулся и выгнул бровь. Разноцветный гость (что уже можно было определить по аккуратной бороде) пошатывался перед ним, отчаянно пытаясь извергнуть из травмированного туловища приличные и вежливые звуки. Получалось плохо. По всей видимости, он сильно ушибся, выпадая из отверстия — плашмя, да об землю, да еще лицом… Гость держался за худое туловище, улыбался и топорщил волосы во все стороны. По его бороде ползла ошалевшая от смены текстуры поверхности гусеница.

— Ува-э-ы-а-а-а… тьфу, ты… Во! — наконец справился с артикуляцией мужчина. — Вы не подскажете, где я оказался? И как?

— Вы оказались на границе моей территории. И знаете, я не люблю незваных гостей. Особенно… — Кащей сморщил нос. — С… э-э-э… таким запахом. Вы, позвольте спросить, как тут очутились? И зачем организовали на границе измерений, причем моей, это отверстие?

Мужчина огляделся. Они стояли на площадке размером в несколько квадратных метров, за которыми начиналось… или заканчивалось нечто. Оно было густого фиолетово-лилового цвета, через который мерцали огоньки, носившиеся в хаотическом порядке вокруг да около. Иногда сквозь нечто, пульсирующее менявшее свою прозрачность, текстуру и форму, угадывались монструозные силуэты, лениво пролетавшие по своим делам. Одна такая тварь пролетела совсем рядом с площадкой. На секунду стали видны ее рога, закручивающиеся в величественную корону, и многоцветное пламя, которое рвалось с клыков. Дальнейшее зрелище оказалось не столь существенным для гостя, ибо он попытался упасть в обморок. Ноги его подкосились, тело обмякло, но не упало, а повисло в воздухе, удерживаемое за бороду гусеницей. От чувствительного рывка мужчина очнулся, всхлипнул и завращал глазами.

— Чой-то вы нежные пошли какие-та, — пробасила гусеница густым, утробным голосом, — Усё норовите повалиться куда-то. Я вот в твоей бороде оказался, и чо? Падаю? Причитаю? Нет, держу тебя, задохлик. И мне хоть бы чаво… Э, э, ты чо, родимый?

Гость заскулил и зажмурился. Гусеница висела в воздухе без внятной точки опоры. Кащей решил взять ситуацию в свои руки.

— Геннадий Петрович, оставьте нас, прошу. Видите же, юноша вас побаивается. Вы идите, идите. Я скоро прибуду. Только порядок наведу и догоню, — неопределенно вращая рукой в воздухе в поисках вежливых формулировок, заявил Кащей.

— Ох, молодежь, ятить ея в дышло. Штуденты чортовы! Нет чтобы… — пробормотал гусеница Геннадий Петрович, и пропал. Мужчина упал на седалище и резко открыл глаза.

— Признаюсь! — завопил он. — Признаюсь! Я не виноват! Не стреляйте! Я! Я! Мама, за что?!

Кащей обернулся. За границей отверстия дым рассосался, и проявились детали. На столах валялись какие-то запчасти от вычислительных устройств, учебники по квантовой механике и астрофизике, сопровождаемые паяльными инструментами и горками прочих технических штучек. На одной из серверных стоек грозно красовалась слегка закопченная вырезка из журнала про очередной эксперимент в адронном коллайдере. Кащей все понял. Он подошел к скулящему разноцветному, взял его за грудки и резко поставил на ноги, дал пару пощечин и встряхнул. Гость лязгнул челюстями и часто заморгал.

— Это уже третий раз! Все, мое терпение кончилось! Вы, дурные, ничего, что ли, не понимаете? Я русским языком тебе говорю, ты, четвертый курс, передний край науки! Передай своим друзьям, интеллектуальным гопникам, и себе на носу заруби! Не лезьте на мой кордон! Ни в каком виде. Никак. Никогда. Сначала они дырку пробили в пространстве-времени, потом зонд запустили, а теперь еще и астро… космо… психонавт ко мне провалился. Я зонд ваш еле поймал! И дырку заколотил. Что вы сделали в этот раз? А? Отвечай, студент разноцветный!

— Мы думали, что первые два эксперимента не удались… ничего не засняли… приборы накрылись… думали, мощность не та… ну мы и это… — засипел и завякал гость.

— Что «это»? Ну что «это»? Конечно, приборы ваши ничего не сняли! Они же построены по принципам вашего мира, вашей физики. А тут все иное! Это изнанка реальности! Гусеницу видел? Видел? – мужчина неистово закивал, барахтаясь в кащеевой хватке. — Это ваш зонд. Пока суматошный прибор метался по кордону, в него по случайности вдохнули разум древние боги. У них встреча была, ежегодный симпозиум. Ну, так вот ваш зонд стал мыслить и решил, что он является сантехником-буддистом из-под Ростова, за неумеренное пьянство переродившимся в гусеницу. И что мне с ним делать? Он же не мертв, ему в царство мертвых нельзя. И не жив, потому что прибор. А теперь он еще и гусеница, и алкаш-сантехник с убеждениями. И это все по вашей вине! Чего вы хотели сделать своим этим прибором? Ну, отвечай!

— Мы… хотели, — лязгая зубами, просипел гость, — создать… тоннель…в пространственно-временном… континууме…пронизать пространство…

— И что вы сделали? Опять из г…хм…на и веток собрали какой-нибудь карманный коллайдер?

— Не совсем. Это только в газетах пишут, что от столкновения частиц может получиться червоточина, — студент приободрился и перестал мучительно икать. — мы построили…

Договорить не получилось. Кащей сверкнул глазами и снова затряс студента. Глаза царя мертвецов запульсировали ярким, болезненным белым светом.

— АААА! Экспериментаторы! Частицы! Физика! Химия! Полгорода без света оставили, чуть дом не спалили, и мне испохабили отличный кусок пространства! Все! Терпение мое кончилось! В следующий раз я никого встречать не буду! Экспериментаторы! Ученые! Вместо того, чтобы к щиткам чужим на халяву подключаться, лучше бы точнее считали и паяли как следует! В общем. Еще раз вас увижу — пеняйте на себя. Никаких червоточин, никаких приборов! Все, пшел! — Кащей нервно размахнулся и забросил гостя в отверстие. Полыхнуло светом, дохнуло озоном и все вернулось на круги своя.

Кащей удовлетворенно потер руки, ликвидировал площадку с травой и упруго заскользил сквозь нечто. Геннадий Петрович был прав — надо решать проблему кардинально, то есть идти с просьбой к Гермесу Трисмегисту. Эти студиозусы со своей наукой уже почти приблизились к тому состоянию, когда они толком ничего не зная о реальности, уже могут сделать нечто веселое и с последствиями. Как всегда — мощности есть, а комплексного понимания нет. К примеру, откуда им знать, что все две дыры и одно отверстие в пространстве-времени получились не потому, что они создали гениальный прибор и перегрузили почти половину питерской энергосети. Кащей узнал во время контакта с гостем, а скорее даже почувствовал, что их разноцветный товарищ, любитель «Койл», за три дня и три ночи до запуска слушал очень необычную композицию в специфическом состоянии, а потом случайно порезался об острый край прибора в нужном подвале под нужным сочетанием звезд. От этого, а еще от миллиона совпадений появилась исчезающая вероятность, затем напитанная огнем воли студентов-экспериментаторов. И вот, они чуть не померли. Хотя… Кащей вдруг осознал, что, несмотря на все панические неудобства от любопытных студентов, он все равно будет носиться по границе миров и вытаскивать их из неприятностей. Они несут в себе зерно нового мира, причем для всех сразу. Может быть не сейчас, потом, спустя годы, эти люди сделают нечто принципиально новое, то, чего еще не было в мире. И тогда реальность изменится, заскрипит Великое Колесо и продвинется еще на шажок к заветной цели для всех живых, мертвых и промежуточных состояний ума… Впрочем, пока об этом рано.

Отныне ему надо быстрее двигаться, а для этого нужны сандалии Гермеса. Придется ехать к старому пройдохе, пить амфорами вино и говорить о подобиях.

Кащей вздохнул и ускорился, ввинчиваясь на виражах в фиолетово-лиловую структуру нечто.