А Я В РОССИЮ, ДОМОЙ ХОЧУ…

 Увы, далеко не у всех солдат Великой Отечественной войны путь к дому был усыпан цветами. Вот и в жизнь Владимира Ивановича Шарунова, жителя Пензы, День Победы навсегда вошел праздником со слезами на глазах. Ведь одно дело — когда с оружием в руках громишь врага в его логове. И совсем другое, когда практически всю войну находишься в плену у этого жестокого врага… 

 Как молоды мы были... 

 На кухне Владимира Ивановича рабочий беспорядок. До сих пор он не дает своим рукам покоя. По собственным чертежам соорудил стол и ладит к нему столешницу. Хотя самому хозяину квартиры совсем рукой подать…  до столетнего юбилея. 

Мы сидим с ним уже три часа. И, вспоминая о былом, хозяин смолит одну сигарету за другой.

— Обычно мне хватает пачки на три дня, — объясняет Владимир Иванович свою «диету» на вредные привычки. — Но сегодня позволю себе «отпустить тормоза».

Понять его волнение просто: трудно оставаться  спокойным, когда вместе с собеседником снова пытаешься пройтись по дорогам своей долгой жизни.

Старенький семейный альбом Шаруновых в нашей  беседе совсем никудышный помощник. В тоненькой книжице зеленого цвета всего лишь несколько десятков фотографий. Да и то все больше из послевоенной жизни. А довоенных фотографий Владимира Ивановича всего лишь две. Групповая фотография выпускников механического техникума (Пензенскому часовому заводу позарез нужны специалисты… А Красной Армии нужны солдаты! На реке Халхин-Гол с японцами идут бои.)

И перед тем как отправить сына на службу в далекую Монголию мама Володи, работница измерительной лаборатории часового завода, с этой групповой фотографии выпускников техникума заказала фотографу увеличить портрет сына. Светло-русый серьезный паренек,  благодаря ухищрениям фотомастера, оказался  одетым в костюм,  рубашку и галстук. 

— В жизни никогда не носил галстуков, — комментирует Владимир Иванович этот непритязательный фотомонтаж. — Сколько себя  помню — жили мы бедновато. Наша мама, Зинаида Семеновна, работала на велозаводе, одна поднимала троих сыновей. Так что было не до модных галстуков.

Родился я на улице Большая Крутиловка, в частном доме. Это недалеко от нынешней улицы Пионерской. Учился  в школе имени Рыкова на улице Московской, недалеко от цирка. Когда пришло время выбирать профессию, долго не думал. Совсем рядом с нашим домом, через дорогу, велозавод для подготовки кадров открыл механический техникум для часового производства.

Оборудование для завода по изготовлению часов привезли из Швейцарии. Пригласили оттуда и специалистов. Поработать на таком заводе было пределом мечты! Но в 1939 году  мне исполнилось 20 лет. И осенью я уже оказался в Монголии в артиллерийском полку. А потом в нашу часть пришло распоряжение всех специалистов с высшим и средним специальным  образованием направить в Челябинск. Вот так я попал в стрелковый полк.  Стал пехотинцем с артиллерийским уклоном. Полку было придано несколько батарей пушек.

 Первый бой 

 Когда началась война с фашистской Германией, наш полк был поднят по тревоге. Спешно погрузились в воинский эшелон. Уже в пути нам сообщили, что следуем в Белоруссию, к городу Полоцк. Но когда эшелон прибыл в Полоцк на станцию, немцы уже всю территорию практически захватили.

Едва мы разгрузили часть военного снаряжения, как попали под бомбежку. Один из осколков бомбы сбил мою каску и по касательной  ранил в голову. Брызнула кровь. Ощупал рану — кость не задета. Перевязочного материала нет. Да и перевязку делать совсем не ко времени: группа фашистских самолетов стала сбрасывать на наши головы очередную порцию бомб. Увидел на пригорке старую сосну. Рядом с ней  — большая канава. Бросился в эту канаву с жидкой грязью. Вот так стал набираться военного опыта.

Не успев даже развернуться в боевые порядки, наша дивизия оказалась под ударом. Как сейчас помню, на станции стояли три вагона с солдатами. Они еще не успели выбраться, как бомба попала в сцепку вагонов. После взрыва в воздух летели только части тел и обрывки амуниции…

У моей пушки снарядов  не было. Вынул из нее затвор и бросил его в ручей, чтобы враги не смогли стрелять в нас из нашего же оружия. На всякий случай приметил это место. А между тем нас уже обстреливали автоматчики.

Небольшими группами мы стали уходить в сторону леса. В нашей группе было человек семь: два лейтенанта и солдаты. Больше недели пробирались по малознакомым дорогам, пытаясь выбраться из котла к нашим. Кругом шныряли немцы. Вскоре увидели колонну наших пленных. Сбоку этой колонны  — немцы с автоматами и овчарками.  Попытались незаметно скрыться, но не удалось. Фашисты загнали прикладами в колонну и нас. Вот так я и оказался в Красных казармах, где немцы организовали для пленных лагерь.

Справка:

Полоцкий транзитный лагерь Дулаг 125 для советских военнопленных  был создан в июле 1941 года. Он просуществовал до 27 августа 1944 года. В разное время местом дислокации лагеря были деревня Лососно, города Миоры, Полоцк  (Белоруссия),  деревня Синезерки (РСФСР). За  время  существования лагеря в Полоцке в нем было уничтожено около 40 тысяч военнопленных.

 Всем смертям Назло 

 Кормили нас в лагере только один раз в сутки, — вспоминает  Владимир Иванович свою жизнь в неволе. — Обычно давали вареную гречиху. Истощенный организм людей высасывал из этой каши все питательные вещества. А шелуха становилась главным мучителем. Жуткие запоры иногда казались страшнее солдат с автоматами. А вскоре в лагере вспыхнул тиф. Похоронные команды таскали трупы с утра до вечера.

Сваливали их в котлован. Большинство военнопленных ни к каким работам зимой не привлекались. И не потому, что их жалели… Просто охранники-немцы сами не хотели мерзнуть. Весной 1942 года из офицерского барака военнопленных по подкопу  сбежали семь  человек. На следующий день их трупы привезли на машине в лагерь и свалили на землю как бревна.

А весной 1943 года в лагере отобрали двести человек, среди которых оказался и Владимир Шарунов.

— Приехавший офицер снова обошел наш строй. Через переводчика приказал  евреям и коммунистам выйти из строя. Двое коммунистов вышли. Офицер снова прошелся вдоль строя и самолично выдернул еще двоих:  «Юден!»

Потом обратился к своим солдатам с автоматами:  «Шиссен!»

Это слово Владимир Иванович запомнил на всю жизнь. Четверку людей отвели чуть в сторону и расстреляли.

А всех оставшихся погнали в пересыльный лагерь. Сначала заставили сделать в нем уборку. Раньше там тоже жили пленные, и все стены бараков шевелились от полчищ вшей и блох.

Вскоре в этот лагерь прибыли немецкие врачи. Заключенных выгнали из бараков, заставили оголить животы. Всем сделали по уколу. Военнопленные подумали, что их таким образом решили убить. Через несколько дней подобную процедуру сделали еще дважды. И после вакцинации пленных повезли в Австрию. Оказывается, немцам понадобились  рабочие для ремонта железнодорожного полотна. На двоих заключенных на рабочую смену отводилось четыре метра железной дороги. И надо было выгрести из-под рельсов и шпал всю старую щебенку, просеять ее. Потом приходила железнодорожная платформа с новой щебенкой. Надсмотрщики увильнуть от работы не позволяли никому. Хотя кормили пленных сносно, тем не менее многие люди гибли.

Поэтому день освобождения Австрии Советской армией для Владимира Ивановича и его товарищей по неволе тоже  стал Днем Победы. Ведь выстоять и выжить в таких условиях удалось не всем!

Справка:

В послевоенные годы австрийские историки  очень много занимались исследованием последствий войны. Так, в 2003 году была опубликована книга Х. Шпекнера, работающего в военно-историческом музее в Вене: «Во власти врага. Военнопленные в «Остмарке с 1939 по 1945 гг.»
По подсчетам этого автора, в лагерях XVII военного округа (Вена) на 1 декабря 1944 года  находилось 29 134 советских пленных. А в лагерях ХVIII военного округа (Зальцбург) —  еще 15 582   человека. Из общего числа  44 716 наших соотечественников  погиб  22 121 человек.
Вместе с жертвами концлагеря Маутхаузен, где было убито по меньшей мере 10 657 советских пленных, число погибших советских военнопленных в лагерях «Остмарка» (так стала называться  Австрия после ее оккупации в марте 1938 года) возрастет до 33 696 человек.
А историк Б.  Штельцль-Маркс  в своих исследованиях уточняет, что число граждан СССР, по разным причинам погибших на территории Австрии во  время Второй мировой  войны и преданных австрийской земле, составляет 70 000 человек. Из них 26 тысяч бывших солдат и офицеров Красной Армии, павших в ходе боевых действий на территории этой страны, и 44 тысячи советских военнопленных.

 Вместо эпилога 

 Когда после окончания войны Владимиру Шарунову начальник штаба освободившей части  предложил  временно возглавить на оккупационной территории Германии мастерскую по ремонту часов, то от такой перспективы наш земляк отказался.

— Восемь лет дома не был! Хочу в Россию. Я так давно не видел маму! 

Автор будущей знаменитой песни Михаил Ножкин эту боль наших солдат почувствовал собственным сердцем.

И, что интересно, на пути к дому Владимир Иванович в реальной жизни тоже прошагал пол-Европы. Через всю Австрию — до Молдавии.

— Шли колонной около тысячи человек. В основном вели нас полями. И лишь в Молдавии мне вручили билет на поезд  до Пензы!

Мирная послевоенная жизнь у нашего героя сложилась удачно. Женился по любви. Имеет сына, двоих внуков. Много лет проработал на Пензенском часовом заводе. Уйдя на пенсию, занимался ремонтом часов в частной мастерской.

И даже сегодня, по признанию Владимира Ивановича, он вполне еще способен  починить часовые механизмы покрупнее. С возрастом зрение начинает сдавать, и не все мелкие детальки теперь подвластны его натруженным рукам...