Героин

Я сидела на наркотиках. Плотно сидела. Я чувствовала это сильнее, чем показывала. Я дошла до той стадии зависимости, когда мне уже нравилось. Я знала, что они меня убивают, но мне не хотелось сопротивляться. Пусть убивают, пусть уничтожат меня всю – я согласна. Им можно все, они божественны и восхитительны. Они могут то, что не может больше ничего. Венец творения.

Конечно, все началось не сразу. Сначала я, как и все, думала, что это временно, что это пройдет, что это меня не затянет. Меня предупреждали, что будет ад. Я тогда не верила, что такая ерунда может меня всерьез увлечь. Мне не нравился эффект. Довольно слабый, я почти ничего не чувствовала и была уверена, что могу бросить в любой момент.

Они сами бросили меня.
Однажды мой драг-дилер сообщил мне, что больше не будет. И с этого момента все сломалось. Я не думала, что реакция будет такая. Я правда не ожидала. Сначала я даже не могла плакать. У меня просто была в груди какая-то вселенская тяжесть, от которой я не могла ни говорить, ни дышать, ни чувствовать. Потому началась ломка. На день третий, примерно. Я начала думать о наркотиках постоянно. Думала утром, пока шла на работу. Думала на работе. Думала в метро. Думала в компании друзей. Перед сном. Они стали центром моей вселенной. Смыслом жизни.

У меня сменилась компания. Точнее, просто ушла. Я понимала, что уже всем надоела, потому что говорила почти всегда только о наркотиках. А если говорила о чем-то другом, то по мне все равно было видно, что мне это не интересно. Меня перестали куда-то звать. Я и не хотела. Хотя мне казалось, что это важно – проводить время с людьми; мне казалось, что это может помочь.
Пыталась заводить новые знакомства. Никогда этим не занималась, обычно все было наоборот. Оказалось, что я не умею знакомиться. Пара попыток закончилась тем, что я просто перестала отвечать на сообщения. Не могла делать вид, что мне интересно.

Через месяц позвонил дилер. Божественный звонок. Он сказал, что у него есть кое-что для меня. Да, то самое. Тот самый наркотик, о котором я грезила все это время. Он даст его мне просто так. Мне было неважно, есть ли тут подвох или нет. Мне просто нужна была доза. Я пошла.

До сих пор помню то чувство. Это даже не хорошо. Это словно я наконец-то получила то, что мне нужно, чтобы жить. Как глоток воздуха после минутной задержки дыхания. Я наконец-то увидела мир чуть дальше своих желаний. Я могла думать о чем-то другом. И я поняла, что больше не могу быть полноценной без дополнительного допинга. Мне постоянно нужна будет доза. И он может мне его дать.

Да, мой дилер сказал, что я могу иногда приходить. Но только тогда, когда он разрешит. Конечно, детка. Я буду пай-девочкой, буду ждать, сколько нужно, если ты дашь мне то, что я хочу.
Он звонил раз или два в неделю. Если я была с друзьями, я уходила, если было три часа ночи, я вставала и шла к нему. Я могла отпроситься с работы, отменять встречи, менять планы. Преград нет. Я поняла эту фразу: «Не так уж вы ему нравитесь, если он не звонит». Не бывает такого, что «нет времени». Бывает только, что нет желания.
А у меня не было ничего, кроме желания. Я была одержима. Я хотела и не хотела с этим бороться. Я страдала. Нервы были на пределе. Могла заплакать от любой милой картинки, от любого сопливого фильма. Мне было плохо, да, но плохо только тогда, когда не было наркотиков. Когда я принимала дозу, то возвращалась к жизни.

Чувствительность х2

Через полгода начался ад. Цвет темнее черного. Тогда я чувствовала, что это предел.
Наркотики закончились. Дилер сказал, что все, конец, пора бросать. Я была согласна, пора. Держалась дня три, потом сломалась. Просыпалась среди ночи и плакала. Размазывала по лицу слёзы, пока красилась. В метро плакала весь час пути. Как минимум раз в три дня на рабочем месте впадала в истерику.

У себя в голове я лежала на сырой земле, кричала и просила все это прекратить. Падала на колени и молила бога, чтобы меня избавили от этой боли. Я была сплошь крик и слезы.

Я надеюсь, что никто этого не видел. Я старалась держаться прилично. Жила одна. С людьми почти не общалась, но причины всегда находились оправданные. Когда виделась с друзьями, старалась говорить не очень много. Плакала бесшумно и с каменным лицом. Надеюсь, что на работе никто ничего не заметил. Когда становилось особенно невыносимо, я убегала в туалет и кричала без звука. Я старалась, честно.
Это длилось несколько месяцев. Дилер меня обманул, конечно. Наверное, хотел помочь. Потом сдался, и я получала свою дозу раз или два в неделю.

Зависимость губительна. Боль губительна. Люди, прошедшие через страдания, способны на жестокость. Я делала такие вещи, на которые никогда бы не решилась до этого. Мне казалось, что это часть меня, что это зло от меня не отделимо, что нет смысла бороться с истинным «я».

Была весна. Я пыталась сопротивляться, правда. Всякие умные книжки, контроль мыслей и желаний, тренинги, спортзал, знакомства, вечеринки, алкоголь. Не работает это. Нельзя бороться против наркотиков силой мысли. Кто-то может, наверное – молодцы, я преклоняюсь перед ними. Но я не смогла.
Последней надеждой стали таблетки, ноотропы. Чуть позже я прочитала, что они не являются лекарственным средством, что у них нет доказательной медицинской базы, но они мне помогли. Черт, я не ожидала, честно. Просто после примерно недельного курса я начала замечать, что не думаю о наркотиках. Меня начали волновать обычные вещи; например, что есть на завтрак и куда сходить вечером. Я перестала плакать. На какое-то время мне даже показалось, что я вылечилась.
Рецидив начался месяца через два, в самый разгар лета.
Горело лето, сгорела я.
Наверное, эти десять дней в больнице были моим переломным моментом, хотя тогда это не ощущалось. Все менялось очень плавно и медленно. Были психиатры. Какие же они поверхностные. Я думала, что они разбираются в людях хотя бы лучше, чем я. «Я не хочу жить», - сказала я одному. «Что ж, раз вы представляете угрозу самой себе, то мне придется принимать соответствующие меры». Психбольница? Серьёзно?

Последний меня порадовал. Нашел подход. Мы просто поговорили, и он сказал, что я молодец. Как же мне этого не хватало. Да, весьма такая молодец, спасибо. Когда я выходила из его кабинета, я поняла, что прошлое не вернется. Пришло спокойствие.

Я выкинула последние наркотики и удалила номер дилера.
Ни один человек на свете не обязан думать обо мне и заботиться. Никто никому ничего не должен. Но с первым днём осени в моей жизни появился ангел с голубыми глазами, и я бросила. Только тогда, когда в моей жизни появилось тепло, я поняла, почему остальные никогда не понимали меня. Это надо почувствовать, это надо пережить. Глупо говорить человеку, сломавшему руку, «я тебя понимаю».

Правда? Помолчи-ка, дружок. Ни черта ты не понимаешь.

И пост, конечно, совсем не о наркотиках